Александр Карнишин - На самом деле

— Это я тебе говорю, потому что — опыт. С водкой и закуской можно решить любые вопросы. Понял? Просто стучишь, входишь, знакомишься и предлагаешь — за знакомство. И все.

Водка Пете не нравилась. Но для дела выпить мог. Тем более, посчитав, на его объем тела, выходило, полбутылки — как слону дробина. То есть, спокойно можно было пить на равных. Вот он и купил водку, что подороже, настрогал колбаски, хлеба отрезал, горчицей смазал — любил он, чтобы горчица была на хлебе, а колбаса чтобы «вживую» — и пошел. В субботу, ровно в десять утра, как только опять загудело все и задрожало от художественного сверления по бетону.

— Женщины, женщины, — устало ворчал дознаватель. — Давайте уж по существу.

— По существу? А по существу если, так у нас тут — Сверлильщик!

— Оба-на…

Он совсем снял форменную кепку и задрал голову, рассматривая этажи.

— Вон, значит, куда переехал. И как вы тут с ним?

— Ну, мы-то порядки знаем, — зашумели все разом. — Мы все, как положено! И все вовремя! Нас предупреждали. Да мы и от отцов и дедов знаем. Так что — все в порядке у нас.

— А этот, Петр Иванович Сидоренко — ему вы что сказали по такому поводу?

— А он не спрашивал! Он вовсе пробегал мимо: ни тебе здравствуйте, ни до свидания, ни с праздником, ни про погоду… Но ведь не дурак, должен разбираться, нет? Большой мужик-то. Не пацан какой.

Ну, да… Должен. А если никогда не сталкивался? А если родители не предупредили? Вот просто, подумать и представить, чтобы логично было — как и что делал тот парень, услышав шум в субботу утром? И не в первую же субботу, правильно? Два года уже? Вот видите. Так что бы он мог сделать? Вы не знаете? Ну, так это я знаю. Взял, небось водку — я еще выясню в магазине, какую именно — и пошел знакомиться.

— Батюшки-светы… К Сверлильщику? С водкой? С самого утра? Ой, — прикрыла рот ладошкой Лариса.

— Ну, представили?

— Да если бы хоть к обеду… А то ведь с утра. С водкой. Да он просто с ума сошел! Это же что-то нереальное! Так ведь он мог нам тут такого устроить! А он, смотри, не обиделся, Сверлильщик-то! Все, как было.

Все как было, значит. А жилец где из триста пятьдесят четвертой? А? Эх, тетки… Проморгали молодого. Не уберегли. И главное — некого винить. Сам ведь виноват. А уж с утра подносить Сверлильщику водку…

С другой стороны, дело будет легко и сразу закрыто. Тут все руководство поймет. Но — жалко парня, да. Придется теперь родителей извещать. Интересно, а они-то ему хоть что-то рассказывали о реальной жизни? Или просто вот так выперли в одиночку — и все?

А Сверлильщик — что. Он кочует. Сейчас в этом доме. Пройдет лет пять — переберется в другой. Он ведь не вредный. И даже сверлит так интересно, что слышит только тот, кому надо слышать. Сверлильщик — это вещь в себе. Не нашего разума вещь.

Дознаватель надел кепку, поправил, чтобы ровно-ровно, попрощался за руку с тетками на скамейке и с чувством выполненного долга, зайдя по дороге в магазин насчет водки, отправился в свой кабинет — отписываться по делу.

Нет, но придумать такое: с водкой — с самого утра!

Этот отдел был одним из самых старых в управлении. Шутники относили историю его создания к тем допотопным временам, когда тоже были специально обученные органы, все контролирующие и пресекающие, если что опасное вдруг происходило. Та же история, например, с порохом. Ведь сколько времени порох пробивался в армию! Уже и шутихи разные были, ракеты с фейерверками, а войска все стреляли из луков. Потому, говорили со значением, что еще не готово было человечество к массовому применению пороха. Ведь если бы Столетняя война, да с ружьями, например… И все — не было бы той Европы! Или вот еще бронза и сталь. Тоже ведь тянули до последнего с бронзовым оружием. И потом вдруг резко перешли на железо и сталь.

Старики смеялись, молодые верили и не верили одновременно. Но анализом открытий занимались серьезно, рассматривали каждое изобретение с точки зрения не полезности его для общества, а возможного нанесения вреда от внедрения.

Вот, скажем, гениальный такой порошок для быстрого перегнивания и превращения в компост всяких отходов. Ведь великая вещь, если вдуматься. Никаких тебе выгребных ям, машин оранжевых с толстыми шлангами-рукавами, откачки никакой, вони из колодцев. Сыпанул, куда надо, а оно, на что насыпал, — уже рассыпчатый черный компост. Клади его потом в землю, перекапывай, сажай всякие фрукты-овощи.