Юлий Квицинский - Отступник

* * *

К концу перестройки в Кремле развелось удивительно много ворон. Они бродили по площади перед Царь-пушкой и Царь-колоколом, суверенно восседали черными стаями в кронах по-осеннему голых, покрытых легким инеем деревьев и на звонницах соборов, нахально прыгали по газонам, искоса поглядывая умными загадочными глазами на прохожих. Казалось, вороны чего-то ждали, на что-то рассчитывали, о чем-то догадывались. Иначе с чего бы они слетелись сюда, в Кремль?

В тот день, о котором пойдет речь, как назло, пара ворон привязалась к Тыков­леву. Громко крича, они вновь и вновь пикировали, казалось, прямо ему на голову, затем взмывали вверх, делали круг и возобновляли свои атаки на его мягкую широкополую шляпу из серого фетра.

— Чего я им сдался? — раздраженно обратился Тыковлев к длинному, тощему собеседнику с нездоровым желтоватым цветом лица и капризно поджатыми губами. — Пройтись после обеда спокойно не дают. Говорят, это плохая примета, Малин?

— Какая такая примета? — не понял заведующий отделом ЦК.

— Да вот эти вороны. Плохо, что они Москву заполонили. Плохо, когда на тебя пикируют или в окно заглядывают. Помойки в Москве перестали убирать. Это точно. Но чего их в Кремль-то несет? Здесь помоек, кажись, нет, а вороны повсюду. Собирались соколов завести, чтобы они их гоняли. Только что-то не заводят. Или завели, да соколы с воронами предпочитают не связываться. Кыш ты, проклятая, — отмахнулся Тыковлев от опять налетевшей на него вороны. — Чего ты ко мне-то привязалась? Других, что ли, нет?

— Не обращайте внимания, Александр Яковлевич, — равнодушно посоветовал Малин. — Видать, они между собой дерутся. Вы им до лампочки. Ну, зацепят вас в крайнем случае за шляпу и сами испугаются.

Тыковлев зябко передернул плечами. Не хватало еще, чтобы ворона ему на голову села. Утешил. Летают вокруг него в последнее время вороны. В прямом и переносном смысле. Беспокойно что-то на душе. Недавно Горбачев говорил, что Крючков к нему приходил, материалы какие-то показать хотел про него, про Тыковлева. Что за материалы, Генеральный не сказал. Говорит, не стал смотреть. Наверняка накопал что-то шеф КГБ про связи с американцами или еще с кем-нибудь. Но не то сейчас у Михаила положение, чтобы ему скандал в Политбюро был нужен. Едва сам держится. Послал он Крючкова подальше. Хочешь, мол, иди сам со своими материалами к Тыковлеву и разбирайся. Ну а что в таком разе Крючков может сделать? Да ничего. Если придет, то получит от ворот поворот. Но не придет, конечно. Понимает, что не разрешил Генеральный ему Тыковлева трогать.

А все же неприятно. Конечно, пока Горбачев на месте, особой опасности нет. А долго ли он еще усидит? Каждый день кто-нибудь его отставки требует. То правые, то левые. Всем он поперек горла встал. Как Тыковлеву дальше-то жить? Из ЦК на съезде выгнали, чуть из партии не исключили. Михаил говорит: “Саша, не волнуйся. Будешь теперь у меня членом президентского совета. Парторганы надо отодвигать постепенно на задний план. Пусть идеологией и кадрами занимаются. Все государственное руководство будем замыкать на президента и госорганы. Переезжай со Старой площади в Кремль и спокойно работай”. Только нет спокойст­вия. Мечется Генеральный, не знает, что делать дальше. Единственная отрада — поездки за границу. Там душой и телом отходит от стрессов. Что ни поездка, то для него как глоток кислорода. В ноябре съездил в ФРГ к Колю. Довольный вернулся. Сейчас прокатился по Италии, Испании, Франции.

— Как поездка-то прошла? — переключаясь с ворон на политику, поинтере­совался Тыковлев у Малина.

— Исключительно успешно, — ответил тот. — Михаил Сергеевич доволен всем, всем без исключения. Особенно Испанией. Король там, королева. Это нравится, даже хочется, чтобы в СССР тоже такой вот свой король был, который всем отец и друг. Ну и, разумеется, премьер Филипе Гонсалес. Он златоуст. Все про демократию и социалистические ценности, и наш — про то же и туда же. Полное впечатление единства взглядов, целей и намерений. Мыслим одними и теми же общечеловеческими категориями, все готовы нам помочь, на улицах толпы людей с красными флагами, руки тянут к нему, кричат: “Горби, Горби! Перестройка!”. Получается, что мир изменился под нашим влиянием, что наступает новая эпоха, когда назад отступают все былые противоречия, когда лев возляжет рядом с агнцем, а с шеи вола снимут ярмо. На совещаниях с группой поддержки Генеральный всю поездку только и говорил, что везде на Западе высшие руководители хорошо к нему относятся, не боятся больше Генерального секретаря ЦК КПСС, готовы оказывать Советскому Союзу всяческую поддержку.