Владимир Орлов - Пейзаж с ароматом ментола

Сравнение той ночной жути с детским полусном-галлюцинацией я, конечно, нашел позже. А тогда все же удалось ото­рваться от кровати и сделать шаг к двери. Левая рука нащупа­ла выключатель. Охотничий нож лежал на расстоянии трех шагов, которые я преодолел бешеным звериным прыжком.

С ножом в правой руке и божком в левой я стоял перед дверью, физически чувствуя, что некто стоит за матовым стеклом. Дверь открывалась из коридора в комнату, значит, тот некто имел явное преимущество, ибо мог напасть из своего мрака внезапно. Я знал, что в таких случаях рассудительность лишь вредит, а потому с воинственным воплем "А-а-а!" дер­нул дверь на себя и вылетел в темный коридор...

Мой нож вошел в пустоту. Кухонное окно стерегли все шпингалеты, а выход на лестничную площадку кроме зам­ков охраняла стальная цепочка. То, что, входя в квартиру, с помощью хитроумного приспособления цепочку можно сбро­сить, хотя и с трудом, но допускалось, однако возможность набросить ее, выходя в подъезд, казалась нереальной. Тем не менее, кто-то побывал не только в коридоре и кухне, но и в комнате: не перекочевала же однорогая чертова голова с книжной полки на холодильник своим ходом, загрузившись к тому же по дороге пеплом нескольких сигарет, наполнив­ших кухню насыщенным запахом ментолового дыма.

Правда, я удивленно отметил, что запах, при всей зага­дочности своего появления, действовал на меня успокаива­юще, ибо упорно не желал ассоциироваться с чем-либо на­подобие наемных убийц. Я скорее поверил бы, что сигарету курила женщина...

Какая женщина? Умеющая проходить сквозь стены?..

Наливая коньяк, я подумал, что если это не кончится, я, чего доброго, могу спиться. Захотелось взглянуть на себя в начале этого рискованного пути, и я подошел к овальному зеркалу над сундуком. Ничего особенного в моем облике вроде бы не было. Седая прядь на правом виске могла, до­пустим, появиться раньше. И все же возникло ощущение, что в этом рослом человеке в зеленой ночной пижаме при­сутствует новое качество... Нацедив третью порцию конья­ку, я вдруг понял: человек в зеркале больше напоминал не писателя, а его персонаж.

Это наблюдение пришлось мне по душе. Существует та­кая психологическая игра-рекомендация: в трудной ситуа­ции надо представить, что действовать дальше предстоит не вам, а созданному вашей фантазией человеку, с которым вы — чтобы сохранить дистанцию для управления двойником — отождествляете себя только до определенной черты.

Я велел своему двойнику ложиться в постель и насмеш­ливо наблюдал, как он прячет под подушку нож. Мы с дуб­лером выпили одинаковое количество коньяка, однако я был гораздо трезвее и скомандовал ему переложить подушку на противоположный край кровати, чтобы держать дверь в сек­торе обзора.

Он улегся, какое-то время смотрел в темноте на белесое стекло, а потом, благодаря спиртному и навязанной мною игре, провалился в сон. На этот раз действительно провалился: сон был глубокий и глухой, будто путешествие в заброшен­ных подземельях, где не мелькнет ни солнечного луча, ни язычка свечи и даже не слышно, как падают с влажных сво­дов капли.

И вдруг некая властная сила подхватила меня и, пронеся через невесть сколько этажей, опустила на кровать в ком­нате, где пахло сигаретным дымом.

Нож был выхвачен из-под подушки в тот же момент, а может, и раньше, чем я увидел за дверью туманную тень.

Тень помедлила и растаяла в коридорном мраке.

Дальше я действовал, как робот: первым делом бросился к сундуку и одним махом придвинул его вплотную к двери.

В следующее мгновение я заметил, что в комнате уже горит свет и обе мои руки вооружены.

— Кто ты? И что тебе нужно? — громко обратился я к матовому стеклу, вздрогнув от звуков собственного голоса.

Дверь молчала. Слева, из таинственного пространства зер­кала на меня косился человек с охотничьим ножом и индий­ской статуэткой в руках. Нас вновь стало двое, и сжатая во мне до упора пружина слегка ослабла. Если не считать ис­пуганно прошмыгнувшего по плинтусу таракана, за дверью не было никаких признаков опасности.

Мои глаза разглядывали пол. Оттуда, где стоял сундук, по коричневым половицам к двери пролегли свежие цара­пины. В этом не было ничего сверхъестественного, и я не сразу сообразил, почему не могу отвести от них взгляд.

Нет, глаза не обманывали: по крашеным доскам в том же направлении, к двери, шла целая дорожка старых следов. Сундук перетаскивали туда и раньше!