Эбби Ваксман - Книжная жизнь Нины Хилл [litres]

– У меня много любимых книг, под каждое настроение.

– Что ты читаешь, когда оно у тебя хорошее?

– «Дживса и Вустера» П. Г. Вудхауза. Дживс – камердинер, вынужденный работать на полнейшего идиота. Они смешные.

– А когда тебе грустно?

– Это зависит от того, хочу ли я развеселиться или грустить дальше.

– Развеселиться.

– Детективы. Всегда срабатывает.

– Папа тоже любил детективы, – признала Милли.

Нина села рядом с Милли и притянула к себе подушку, чтобы облокотиться на нее.

– Правда?

Милли пожала плечами.

– Да. Но ему нравились самые разные книги, – она помолчала, потом поднялась. – Пойдем, покажу тебе его библиотеку.

Комната Милли занимала половину верхнего этажа в доме. На второй половине, прямо за соседней дверью, расположилась библиотека отца. Или кабинет. Или что-то вроде того. Эта комната с полками и уютным креслом, из которого можно было смотреть на океан, тоже впечатляла куда больше, чем жилье Нины.

Но в отличие от жилья Нины здесь книги стояли беспорядочно.

– Я все время просила, чтобы он разрешил мне хотя бы расставить их по алфавиту, – сказала Милли почти извиняющимся голосом, пока Нина шла вдоль полок. – Но он отвечал, что ему нравится плыть по комнате, как облако, и брать то, что бросается в глаза.

– Надеюсь, не буквально.

Милли хихикнула:

– Ага, и он не был похож на облако, но так всегда говорил.

Это было удивительное смешение. На полках стояли Джейн Остин, Диккенс, Троллоп, Стивен Кинг и С. Дж. Перельман. Дороти Паркер втиснулась рядом с Джоан Дидион, а Чинуа Ачебе соседствовал с Джоном Гришэмом. Было полно детективов, так называемого бульварного чтива и прикладной литературы на самые разные темы, от альпинизма до работы в забегаловке. Многие из этих книг Нина читала, какие-то – нет. Она подумала о своих полках, о том, что могут рассказать о ней стоящие на них книги, и поняла, что сейчас узнала о покойном отце больше, чем могла бы, даже если бы встречалась с ним.

Милли смотрела на нее.

– Он очень любил книги, совсем как мы.

Нина кивнула.

– Тебе бы он понравился.

Нина провела пальцами по корешкам отцовских книг, на мгновение остановившись на потрепанной «Человеческой комедии» Сарояна. Улыбнулась:

– Ну, мне нравятся его книги. Это уже показательно.

Внезапно Милли прижалась к ней, и Нина обняла ее в ответ.

– Я все время скучаю по папе, – приглушенно сказала девочка. – Но я рада, что нашла тебя.

– Я тоже, – ответила Нина. – Очень рада.

Позже, после обеда, Милли ушла заниматься каким-то школьным проектом, для которого ей требовались дерево, пластмассовый кролик и кукольный канделябр, а Нина осталась наедине с Элизой. Сглотнув, Нина решилась на вопрос, который ей невыносимо хотелось задать все это время.

– Ты знала обо мне? Я имею в виду раньше? – произнесла она и нервно заправила волосы за уши.

Элиза посмотрела на нее с удивлением и легкой грустью.

– Нет. Если бы знала, мы бы уже давно познакомились, – заверила она, отпила воды и стала возить стаканом по столу, оставляя полукруглые следы, как от змеи на песке. – Это было потрясением, ведь я думала, что Уильям все мне рассказывает.

Нина посмотрела на нее.

– Все так по-разному его описывают, – она помолчала, колеблясь. – Один и тот же человек, но у каждого о нем свое мнение. Для мамы Питера он был позером, который слишком много пил, а для Милли – добрейшим человеком на свете, который постоянно проводил с ней время.

Элиза пожала плечами:

– Люди меняются. Уильяма, которого знала мама Питера, и Уильяма, которого знала Милли, разделяют сорок лет. Родители застывают в янтарной смоле детства, согласна? Когда меня навещают мои родители, я чувствую, как снова становлюсь нервным четырнадцатилетним подростком. Я видела Уильяма глазами его жены, на Милли я смотрю лишь как ее мать… Понимаешь, о чем я?

– Да, конечно. То есть я никогда не увижу отца таким, каким он был, потому что смотрю на него через призму других людей.

– А может быть, ты сопоставишь все их мнения и будешь единственной, кто знает его настоящего.

Нина засмеялась:

– А может, люди и не бывают настоящими. Может, мы все меняемся в зависимости от того, где мы и с кем.

– И поэтому ты любишь быть одна, – с улыбкой посмотрела на нее Элиза.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты нравишься себе такой, какая ты в одиночестве.

Нина пожала плечами:

– Чтобы находиться с другими людьми, нужно много энергии. Проще быть собой, когда рядом никого нет.