Дуглас Коупленд - Эй, Нострадамус! [litres]

– Самое время, Барб, – едко заметил я. – Полтретьего.

– Я иду в душ.

– Ты все это время играла в карты? Рехнулась, что ли?

Не удостоив меня ответом, она ушла в ванную, а потом вернулась и занырнула под одеяло. И, знаете, наверное, от горя, психологического напряжения и так далее, наша близость четко напомнила мне первую ночь, проведенную с Шерил. Где-то в шесть Барб заказала билеты на прямой рейс до Ванкувера. В десять минут девятого мы поднялись в воздух. Летели молча.

И только подъезжая на грузовичке к дому Барб, я спросил:

– Кстати, Барб, ты так и не сказала, с чего это ты решила пойти сыграть с Риком в блэкджек. Вот уж никак не ожидал.

– Какой, к черту, блэкджек? Я не в карты с ним пошла играть. Я его убила.

Я вдарил по тормозам, крутанул руль и чуть было не загнал машину в водосточную канаву.

– Че-го?

– Не было другого выбора. Рик видел нас вместе. И он непременно проболтался бы. Поэтому я пошла с ним в мотель и стукнула литровой бутылкой дешевой водки по голове. Все.

– Ты убила его?

– Только без проповедей, бунтарь. Ты хотел свадьбу в Лас-Вегасе – ты ее получил. А отправляясь в Лас-Вегас, можно всегда столкнуться с риками этого мира. Ну так что, довезешь до дома или мне пешком идти?

Я не знал, что и сказать. В голове крутилась мысль: «Надо же, вот, значит, как чувствовал себя тогда мой отец!»

Барб вылезла из машины и пошла к дому. Каблук ее левой туфли был готов отломиться, к колготкам прицепился одуванчиковый пух. Я догнал ее.

– Барб, а если тебя поймают?

Она остановилась:

– Поймают? Опомнись, Джейсон. Откуда в дешевом мотеле охрана или видеокамеры? Кто меня видел? Кто знает, что я там была? А поймают, так поймают. Только это вряд ли.

Мы завернули за угол, где уже скопилась целая куча машин. Приехали и друзья Кента, и наша мать. Мы с Барб выглядели словно жалкие клячи – нет, мы и были жалкими клячами. И мое беспокойство просто лезло наружу.

Как Барб и предсказывала, ее не поймали. Все поверили в рассказ о нервном срыве, который по-своему был правдой. Четырьмя днями позже Кента похоронили.

А через месяц мать позвонила и сказала, что Барб беременна двойней. Еще примерно через месяц я столкнулся со Стейси Козарек, сестрой Рика, на рынке, где она покупала устриц. Она рассказала, что Рика нашли убитым в гостиничном номере в Лас-Вегасе и полиция полагает, что это связано с бандитскими разборками.

Теперь точно все.

Я смотрю из окна грузовичка на Эмблсайдский пляж, на океан с огромными грузовыми судами, на матерей, возящихся с детьми, которые испачканы песком, слюной и сахаром, на голубое небо, где летят кряквы и казарки. Джойс улыбается мне. Да-да, собаки могут улыбаться, и у Джойс немало поводов для улыбок. Она ведь часть этого прекрасного мира, тогда как…

…Тогда как мы, люди, изгнаны из него.

Достаточно одного взгляда на нас: мы рождаемся уже потерянными. Еще до рождения мы отвергнуты Богом, и жизнь не раз напоминает об этом. Однако ж мы есть, нам даны имена, мы живем. Значит, мы что-то значим. Иначе невозможно. В моем сердце так холодно, так пусто. Я отбросил ненависть, но что, если мне не удастся ничем ее заменить? Вселенная столь огромна, мир так прекрасен, а я вот сижу здесь солнечным августовским утром, синие холодные чернила текут по моим венам, и я чувствую себя самой грешной тварью на земле.

Мое послание отправляется в банковский сейф. С днем рождения, дети мои. Теперь вы мужчины. Так уж устроен свет.

Я встретилась с Джейсоном в очереди в «Мире игрушек». Он стоял прямо передо мной, держа купленные игрушки в руках, и вид у него был немного грустный, немного потрепанный и немного шаловливый. Я несла несколько пластиковых пупсов для племянницы, которой пока все равно, что ей дарят, и поначалу стремилась только побыстрее пройти через кассу. Но теперь, увидев этого грустного человека – без обручального кольца, серег в ушах и видимых татуировок, – я больше не спешила.

Кассирша меняла бумажную ленту – ну почему это обязательно происходит в моей очереди? На кассе стоял брошенный кем-то пластмассовый жираф. Какой-то шутник нахлобучил на него миниатюрную дубленочку с меховой оторочкой – небось взял из гардероба одного из гомосексуальных дружков Барби.

– Похоже, у нашего жирафа трудности с половой ориентацией, – сказала я.

– Это из-за куртки, – отозвался Джейсон. – По ней сразу все видно.

– Куртенка мужская, даже слишком мужская. Такую для храбрости надевают.