Дуглас Коупленд - Эй, Нострадамус! [litres]

– Твоя машина в гараже.

– Ничего, я выкручусь. Веди, не отвлекайся.

Когда мы с Шерил ехали на такси к аэропорту, дорога воспринималась совершенно иначе. Дух захватывало от каждого моста, будто мы катались на американских горках. Теперь же, проезжая по мостам, думаешь только, что не хотелось бы оказаться на них во время землетрясения.

Ну и, конечно, тогда у меня был брат. Я попытался заговорить о Кенте, но Барб оборвала меня на полуслове: «Для меня на следующие полдня ты и есть Кент. Веди без разговоров».

Мы бросили грузовичок на стоянке и вошли в аэропорт. Таможню прошли за секунду: рыдая, Барб показала обручальное кольцо, которое ей подарил Кент, и таможенники, широко улыбаясь и перемигиваясь, сразу же нас пропустили. Контролер рассказал капитану о нашей свадьбе, капитан огласил эту весть в салоне, и нас под дружное улюлюканье, от которого Барб заревела пуще прежнего, перевели в более удобный салон. Спиртное все прибывало и прибывало, а Барб опрокидывала один стакан за другим. К Лос-Анджелесу она уже превратилась в настоящего Шалтая-Болтая, и вести ее к нужному выходу для пересадки на другой самолет было все равно что катить тележку с воздушными шариками в ветреную погоду. Мы приземлились в Лас-Вегасе около полуночи.

За прошедшие десять лет Вегас полностью преобразился: его буквально отстроили заново. Пошлость все еще выглядывала из углов, но дух города стал иным, более профессиональным. Глядя на новые казино, без труда представляешь как игроков, творящих все мыслимые грехи, так и конференц-залы, рабочие кабинеты и копировальные аппараты.

Я попросил водителя провезти нас мимо часовен между улицей Фримонт и казино «Сизерс-пэлас» по не тронутому прогрессом «Стрипу». Часовенка, в которой мы с Шерил венчались, все еще стояла на месте. Пока Барб вылезала из машины, я заплатил таксисту. Идя к часовне, мы не перемолвились даже словом. К моей досаде, прежний старый священник здесь теперь не служил.

Перед нами венчалась пара из Оклахомы. Они пригласили в свидетелей нас, а мы – их, и быстренько прошли через светский вариант священной церемонии, самая верная характеристика которого – «молниеносный». Через пятнадцать минут, уже в качестве мужа и жены, мы доехали до «Сизерс-пэлас» другим такси.

Казино тоже помолодело за истекшие годы. Мы взяли номер на двоих и шли через вестибюль к лифтам, когда вдруг услышали, будто нас кто-то окликнул по имени. В моей душе все перевернулось, прямо как в детстве, когда меня застукали крадущим малину в соседском огороде. Мы обернулись. Нам изо всех сил махал Рик Козарек – мы с ним учились в старших классах. Время жестоко к нему отнеслось: он сильно постарел, растолстел, лысая голова блестела от пота.

– Эгей, Рик, здорово!

– Привет, Джейсон! Привет, Барб! Джейсон, я чуть было не спутал тебя с Кентом. Вместе сюда прилетели? Поверить не могу, как здесь все дешево в мертвый сезон.

Я не знал, что ответить, но Барб сохранила самообладание:

– Я тут играю в карты, в блэкджек, а парни режутся в кости.

– Мне тоже карты как-то ближе, – радостно сообщил Рик. – В них не так быстро проигрываешь; успеваешь насладиться процессом. Вы когда приехали?

– Только сегодня.

– Ночуете в «Сизерсе»?

Я утвердительно буркнул.

– А я в одном мотеле неподалеку от «Стрипа». Двадцать девять зеленых за ночь и халявный кофе с круассанами по утрам. Дешевле не бывает! Сыграем вместе?

Я уже повернулся было к лифтам, когда Барб вдруг сказала:

– Конечно.

Мои глаза чуть не выскочили из орбит.

– Ступай наверх к остальным, Джейсон, – сказала она. – Я скоро поднимусь. Мне сейчас обязательно повезет.

– Ага! – воскликнул Рик. – Да в ней бродит настоящий лас-вегасский дух! Пойдем, Барб, я покажу тебе свой счастливый стол.

– Иди, Джейсон. Скажи, что я скоро приду.

Мы страшно влипли, и легкомыслие Барб поражало, однако мысль о тихом номере наверху была настолько соблазнительной, что я молча повиновался. Стоя под душем, я перебирал в памяти события сегодняшнего дня и думал, как объяснить родным и знакомым нашу встречу с Риком Козареком в «Сизерс-пэлас» в день смерти Кента.

Я вылез из душа, стуча зубами от прохладного воздуха из кондиционера, и забрался в кровать, поджидая Барб и размышляя, как мать перенесет гибель Кента. Неужели махнет рукой на жизнь окончательно?

Так прошел час. Я включил новости и задремал. Проснулся от того, что явилась Барб. Ее лицо не выдавало никаких эмоций.