Михаил Полюга - Альпийский синдром

– Райские кущи! – не удержался от восклицания я. – И беседку кто-то оборудовал. Насиженное местечко…

– Местный лесник постарался, – ухмыльнувшись, пояснил Мирошник, – чтобы с любовницей сюда ездить. Жена у него – не приведи господи! Рука как две мои, зла и ревнива. Однажды застукала муженька в лесничестве и так приголубила – едва того откачали. Вот он – от греха подальше…

Закатав рукава, Мирошник полез в багажник, стал доставать и носить в беседку коробки с бутылками и судками, обвернутыми в полотенца. Смахнул со стола тряпкой сор и сухие листья, расстелил клеенку и выровнял любовно края.

– А вот и гости пожаловали. Пора стол накрывать.

На взгорке показалась и съехала вниз еще одна «Нива», новехонькая, белоснежная, со шторками на окнах и щегольскими, какими-то бровастыми дворниками. И такой же щегольской по виду человек, до синевы выбритый и добротно одетый, вальяжно выбрался с пассажирского сиденья и с видимым удовольствием размял мышцы предплечий. Был человек плотен, круглолиц, сдержан, и чувство собственного достоинства довлело на его выразительном, красиво вылепленном лице.

– Заждались? – крикнул он Мирошнику, а мне подал руку с золотым перстнем-печаткой на безымянном пальце и представился: – Корнилов Борис Аркадьевич. Можно – Борис.

Сразу за тем к моим ноздрям прихлынул аромат дорогого одеколона, и я подумал, что такие мужики, как Корнилов, должны нравиться женщинам – ухоженностью, уверенностью в себе, шармом, наконец.

– Вася, давай! – велел Корнилов водителю, и тот с ловкостью хорошо вышколенного лакея вынырнул из автомобиля с большим полиэтиленовым пакетом, в котором обещающе звякало и постукивало, и понесся в беседку. – Ты там накрой, пока мы с Евгением Николаевичем перетолкуем.

И, мягко ухватив под руку, Корнилов увлек меня в сторону.

– Дело не меркантильное, отнюдь (по крайней мере, с моей стороны), поэтому не обязательно сначала пить, чтобы языки развязались. Давайте без обиняков. Дело вот в чем. Может, покажется странным, но хочу попросить за нашего начальника райотдела полковника Кривоногова. Если бывали когда-либо в Пустовце, первое село на въезде в район – Кривоножинцы. Два десятка домов и один сельмаг. Жорка… Георгий Митрофанович родом оттуда. Если честно, село задрипанное: коровы, козы какие-то… Другое дело Кривоногов: одет с иголочки, наглажен, начищен. А крестьянская хватка осталась: мужик хитрый, расчетливый…

– Да, но я…

– Терпение! Сейчас поясню… В нашем с вами ведомстве какое теперь снабжение? То-то! В милиции не намного лучше: транспорт убитый, бензина нет, мебель рассыпается. А с начальника, как и с нас, спрос: ничего не знаем, крутись, обеспечивай. Вот Жорка думал-думал и придумал, как выкрутиться. Предпринимательство идет в гору? Идет. Жиреет новая буржуазия? Еще как! А в сельхозпредприятиях земля простаивает. Вот он и сговорился, подписал с одним хозяйством договор на аренду земли – сколько-то там гектаров, в счет будущего урожая выпросил семена и пустился выращивать сахарную свеклу. В первый год – урожай, и во второй… Пошли денежки на счет райотдела. А с денежками другой расклад: мебель закупили, новый микроавтобус, появился «Опель» с ноля – под Жоркин зад. Микроавтобус управление сразу отобрало, в остальном хватку его оценили: полковничьи погоны, Жоркина физиономия на Доске почета, повышение по службе сулят и такое прочее. Отличился, но не до конца рассчитал. И на старуху, как говорится…

– Эй! – крикнул от беседки Мирошник и для убедительности указал на накрытый стол. – Господа хорошие, все готово. Пора бы того…

– Айн момент! – не очень любезно отмахнулся Корнилов, затем поднес к глазам холеную руку с ухоженными ногтями, повертел, дохнул на тусклое массивное золото перстня, краем рукава протер вензель на печатке. – Одним словом, в нужный момент объявился у Жорки недруг – бывший заместитель, фамилия Авдеев. Кривоногов этого Авдеева годом раньше спалил – кстати, спалил не просто так, а за дело. Но тот не пропал – прибился помощником к народному депутату. Дерьмо, как известно, не тонет. Прибился и стал Жорку топить: депутатские запросы, пресса, телевидение – весь арсенал. Появились свидетели, что не менты в свободное от работы время обрабатывали землю и собирали свеклу, а админарестованные, – и по этой причине резко возросло количество суточников – дебоширов, алкашей, мелких хулиганов. И другие свидетели нашлись: мол, не суточники, а хозяйственники помогали людьми и техникой. Ну а менты – тех, мол, на том поле не было никогда. И, главное, кое-кто намекнул, что часть денежек прилипла к Жорке…