Александр Бушков - Темнота в солнечный день

С четверть часа ушло на петляние по сложному маршруту – сложному не в смысле проезда, а оттого, что маршрут был зигзагообразен, петлист и требовал отличного знания «перекрестков». Вот, скажем, идут параллельно три улицы: Деникина, Врангеля и Колчака (позвольте уж молодому человеку пошутить мысленно чуточку антисоветски). Их пересекает перпендикулярная улица Юденича. Логично будет предположить, что дома всех трех улиц на пересечении с Юденича будут носить примерно одинаковые номера.

А вот вам! Как выражается не признающая ничего святого современная молодежь, за такие ласки кое-что вам в обои глазки. Хитрушка в том, что начало улиц, откуда начинается нумерация, у всех трех разное. Улицы разной длины. А потому, если на Юденича – Деникина угловой дом будет под номером семьдесят шесть, то на Юденича – Врангеля – сорок восемь, а на Юденича – Колчака и вовсе тридцать два. Это нужно помнить и учитывать, чтобы правильно подобрать маршрут, – и держать в памяти еще массу подобных хитрушек. Иначе будешь возвращаться, давать кругаля, тратить время, жечь бензин понапрасну или зря бить ноги – ну, и на зарплате обязательно отразится. С зарплатой у них обстояло хитро – советская власть кое в чем, по их единодушному мнению, поступала очень даже умно. Это почтальонши, прошагают они три километра или десять, получают при любом раскладе свои законные девяносто, иногда с мизерной премией. Зарплата доставщика телеграмм – те же девяносто. Базовые. Начиная с определенного числа телеграмм зарплата идет по возрастающей, потому и получается, что ребята на мотоциклах, отлично знающие город, зарабатывают поболее среднего советского инженера. А уж в «хлебные месяцы»… Точных сумм советскому инженеру лучше не сообщать – затоскует, запьет, обзавидуется…

Эти четверть часа прошли стандартно – Митя трижды достучался до хозяев, четвертому, никого не застав дома, оставил извещение на стандартном бланке: вам, дорогой товарищ, пришла телеграмма, которую почтальон, не застав вас дома, вернул на телеграф, будьте любезны позвонить по такому-то номеру или явиться по такому-то адресу (иногда второй раз ездить не приходилось, клиент соглашался, чтобы ему зачитали телеграмму по телефону и оригинал не доставляли – почтарю она всегда шла в зачет). Десятка полтора, даже не озаботившись стуком, побросал в почтовые ящики – скудную мелочовку вроде «ваша телеграмма доставлена» или «поздравилку». За хозяев расписывался сам, выбирая что-то из набора каракулей, а время не ставил вообще – это делали по возвращении. И то, и другое правилами категорически запрещалось, но все так делали, начальству было начхать, скандалы возникали раз в сто лет, когда какой-нибудь особенно вредный и занудный тип (ну, или шкидла) собственной персоной заявлялся возмущаться, почему это его не достучались, а бесцеремонно кинули в ящик бесценную депешу вроде «ваша телеграмма доставлена». Жалобщика вежливо выпроваживали, заверив, что нерадивого почтаря расстреляют завтра же на рассвете под барабанный бой или по крайней мере уволят путем выбрасывания с последнего этажа. Жалобщик уходил умиротворенный, а вызванный перед грозные очи начальства почтарь пожимал плечами и отвечал стандартно:

– Звонил (вариант – стучал) – не открыли.

– Смотри у меня! – грозило указательным пальцем начальство и отпускало с миром. Начальство не с Марса прилетело – происходило с той же грешной земли, жизнь понимало туго и само порой, прежде чем осесть в кабинете с телефоном, начинало с того же. Конечно, никого, как обещали жалобщику, увольнять и не думали – негоже из-за таких пустяков выгонять обученного, прекрасно знающего город спеца, нового придется натаскивать долго, что затягивало бы до́ставку (из того же профессионального шика слово произносилось с ударением на первом слоге, по той же самой причине, по которой у моряков не «ко́мпас», а «компа́с», а у мусоров не «осужде́нные», а «осу́жденные»). Ну, а жалобщик и понятия не имел, что угодил в «черный список» почтарей и, если ему еще раз придется (а кому не приходится?) столкнуться с услугами Министерства связи, жизнь его будет полна мелких пакостей. К примеру, до него никогда больше не достучатся, потому что его никогда не будет дома, и в почтовый ящик ляжет извещение, в котором по случайности забудут написать номера телефона Главпочтамта. И придется обормоту (ну, или обормотихе) тащиться за телеграммой самому, иногда с одного конца города на другой. И пусть потом доказывает, что он был дома. Есть и другие способы, не менее эффективные… Как правило, ни до кого из кляузников никогда не доходит, что он угодил в «черный список», имеющийся лишь в блокнотах почтарей, куда постороннему заглянуть не так просто – кто б ему позволил совать нос в чужие блокноты?