Энн Наполитано - Милый Эдвард [litres]

– О. – Шай скривила лицо. – Они полные идиоты, игнорируй их. Они думают, что тебе повезло. Некоторые даже завидуют.

Ему показалось, что он ослышался.

– Повезло?

Шай бросила на него косой взгляд, когда они вышли на свою улицу.

– У некоторых наших одноклассников родители сидят в тюрьме. Многие получают талоны на еду. И, знаешь, у каждого за плечами какая-то грустная история. Но прославился только ты.

Эдвард вдохнул холодный воздух.

– Кроме того, – продолжила она извиняющимся тоном, – они видят в тебе привилегированного белого мальчика, который станет богачом, получив страховые деньги.

Повезло . Эдвард прокручивал слово в голове, словно прикидывая его вес.

– Я же говорю, игнорируй их.

Он почувствовал, как внутри у него все потемнело, словно стеклышко перегоревшей лампочки. Все сказанное Шай было правдой.

Может, это я придурок.

Вечером, когда Эдвард закончил прогулку по окрестностям, он не торопился в подвал, а наворачивал круги вокруг дома. Он вспомнил насмешку на лице капитана футбольной команды и подумал: А вдруг я действительно придурок? Эти мысли требовали движения. Была, впрочем, еще одна мысль, которая преследовала Эдварда уже несколько недель и теперь дышала ему в затылок. Завтра ему исполняется пятнадцать лет. Завтра ему исполнится столько же, сколько было его брату, когда он умер. Эдвард снова и снова кружил вокруг дома. На одном из кругов он заметил гараж и направился туда, чтобы обогнуть и его.

Задний двор был вытянутым, а гараж, отделенный от дома, располагался далеко позади. Он примыкал к изгороди, за которой виднелся лес. Эдвард никогда не приближался к гаражу, не обращал на него внимания – Джон и Лейси парковались на подъездной дорожке. Эдвард не знал, для чего он использовался и что находилось внутри. Он только сейчас понял, что с тех пор, как приехал сюда, посещал одни и те же места. Кухня, гостиная, комната Шай, детская площадка, школа.

Теперь, в темноте, когда запах травы пропитал его кроссовки, он почувствовал небольшое удовлетворение оттого, что открыл для себя новое место, даже если это всего лишь гараж. Он обошел здание, потом остановился и заглянул в окна, в которых увидел только свое отражение, призрачное и серьезное. Что же дядя и тетя держали внутри, если не использовали это пространство для автомобилей?

Сбоку виднелась дверь, и он дернул за ручку, ожидая, что она заперта. Однако дверь тихо распахнулась. Когда он вошел, первые секунды темная комната казалась продолжением заднего двора. Густые живые изгороди, пласты газона, спутанные пучки нестриженой травы угольного цвета. Эдвард остановился у входа. Глаза привыкали к темноте, и он заметил фонарик. Это было дело рук Джона – в каждой комнате он хранил фонарики на случай чрезвычайной ситуации. Эдвард взял и зажег его.

В центре комнаты стоял верстак, с крючков по бокам свисали инструменты. Все выглядело слишком аккуратно, будто никто этим не пользовался. Что же тогда строит дядя? Он попытался представить себе, как Джон шлифует старый стол, но это было бессмысленно. Подойдя ближе, он увидел стопку ноутбуков и улыбнулся. Конечно, верстак стоит здесь не просто так, на нем собирают и разбирают компьютеры. Он никогда не видел своего дядю рядом с гаражом, но Джон рано вставал и, должно быть, приходил сюда до того, как Эдвард и Лейси просыпались.

В углу стояло бледно-зеленое кресло – такие обычно предпочитают покупать пожилые дамы. Рядом с ним виднелся книжный шкаф. Эдвард направил фонарик на полки и увидел, что они заставлены полным собранием сочинений только двух авторов: Зейна Грея и Луиса Ламура. Эдвард дважды проверил, есть ли среди них другие авторы. Джон приходит сюда читать вестерны? По какой-то причине Эдвард был уверен, что гараж принадлежит Джону, а не Лейси. А Лейси принадлежал дом, Эдвард чувствовал это нутром. Должно быть, именно здесь Джон хранил все, что не вписывалось в интерьер Лейси.

Эдвард опустился в зеленое кресло, чтобы посмотреть на мир с точки зрения Джона. Он был рад, что зашел сюда, рад, что нашел хоть какое-то развлечение, чтобы оттянуть возвращение в подвал. Он хотел бы отложить сегодняшний сон, а значит, и пробуждение в пятнадцатилетнем теле. Рядом с креслом стоял круглый стол, на нем высилась стопка разноцветных папок. У его ног лежали две большие армейские сумки. Эдвард сдвинул одну ногой, и она легко переместилась. Он посветил фонариком и увидел, что оба рюкзака заперты на замочки.