Бенджамин Вуд - Станция на пути туда, где лучше

– Дальше я один, Дэн. Надо кое-какие дела уладить.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Фрэн Хардести, положив сильную руку мне на плечо, повел меня дальше, мимо раковины.

– Захочешь в туалет – вон ведро. А еды на полках полно. Даже кока-кола есть, несколько банок, выдуй хоть все разом, почему бы и нет? Никто и не узнает. – Он втолкнул меня в чулан.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Садись. – Он усадил меня на ящик с жестянками помидоров, отодвинул стремянку. – Я сейчас. – Потом дернул шнур, и свет погас. Он закрыл дверь.

– Папа, ты куда? – спросил я.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Он повернул ключ в замке, звонко щелкнул засов.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Я остался почти в полной темноте.

– Никто тебя там не тронет, дружок… Сиди тихо, – услышал я нетвердый дедушкин голос.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– А как же ты? – отозвался я.

Дзага-дзага-вжик!

– Обо мне не тревожься… я его не боюсь… и не такое видал.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Я звал его, но он не отвечал. Погас последний лучик света – это в замок вставили ключ. Скрипнула и открылась дверь.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Отец стоял на пороге в лучах заката, с моей сумкой в руках. Протянул мне ее торжественно, будто возложил на могилу венок.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Свет включи, если хочешь, – усмехнулся он. – Вот он, шнур.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Я прижал сумку к себе, точно лучшего друга.

– Я думал, ты меня домой отвезешь.

Он стоял потупившись. Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Здесь тебе будет лучше, сынок, поверь. – Так он и твердил, до самого конца: поверь, поверь, поверь, поверь. Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Он втянул носом воздух. – Прости, что так мало дал тебе, Дэн. Никогда не думал, что до этого дойдет.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

И отступил назад, запер чулан.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

Сквозь щель под дверью я мог видеть его ноги, а потом и они исчезли.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Здесь, в этой кухне, я родился.

Дзага-дзага-вжик!

– Мне ли не знать.

Дзага-дзага-вжик!

– Да так, вспомнилось.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Скорей, раз уж решил.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Чего же ты ждешь? Пристрели нас. Представь, будто я пес, – легче будет.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Не так-то все просто оказалось, а? Как всегда.

– Молчи. Я думаю, только и всего.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Что смешного?

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Какого хрена…

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Я спрашиваю, что ты ржешь?

Дзага-дзага-вжик!

– Ничего. Ты просто… ох, даже не знаю, Фрэнсис. Тут уж нечего думать.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Все-то у тебя криво выходит, даже это.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Значит, так. Я уже все обдумал. И все выслушал.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Спасибо тебе, папа, – только не за что тебя благодарить. Совершенно не за что.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик!

– Открой рот. Говорю, открой рот! Куснешь за палец – будет хуже в десять раз.

Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик! Дзага-дзага-вжик…

Здешние жители привыкли к тому, что у дедушки летом то дребезжит стогомёт, то тарахтит трактор. Еще дедушка, по слухам, не терпел на своем участке лис – и постреливал иногда в воздух, чтобы их отпугнуть. Если на то пошло, в фермерском краю внезапные выстрелы обычное дело. Ягнят, охромевших от парши или копытной гнили, умерщвляют гуманным способом, фермеры в Уэсдейл-Хеде их чаще всего пристреливают (гораздо реже оглушают или усыпляют), для того и держат ружья. А потому выстрелы, убившие моего дедушку и Кью-Си, никого не испугали. Будто два камешка с горы скатились – и только.