Бенджамин Вуд - Станция на пути туда, где лучше

ОН: Достаточно? Да она и половины того, через что я прошел, не испытала.

Я: Папа, ей страшно. Пожалуйста.

ОН: Я всего лишь хотел, чтобы ты от нее все услышал, сынок. Скажи ему.

ОНА:…

ОН: Говори или ухо отрежу!

ОНА: Ты сказал: а я – нет.

ОН: Что именно – нет?

ОНА: Не любишь меня.

ОН: Я сказал, что ты для меня вообще никто.

ОНА: Да. Так и сказал.

ОН: Я сказал: хватит по мне страдать. Тебе надо жить дальше.

ОНА: Да.

ОН: И как ты поступила?

ОНА: Стала жить дальше.

ОН: Как бы не так.

КЬЮ-СИ: Фрэн, Фрэн, угомонись. Остынь.

ОН: Ты побежала к Палмеру и настучала на меня, так?

ОНА: Да.

ОН: Чтобы мне напакостить.

ОНА: Да, да. Да.

ОН: И так, чтобы я доказать ничего не мог.

ОНА: Да.

ОН: И кому из нас поверили?

ОНА: Мне.

ОН: Тебе.

КЬЮ-СИ: Оставь ее в покое. Хватит.

ОН: Видите, как все просто оказалось? И стоило тянуть несколько месяцев? Надо было это сделать при Палмере. Сиди тихо! Тихо, я сказал!

Я: Я все понял, папа. Из-за нее тебя уволили. Ты ничего плохого не сделал. Я понял.

ОН: Да, ты прав, ничего плохого я не сделал. Это она во всем виновата. Я тут ни при чем.

Я: Зря ты мне раньше не рассказал.

ОН: Я не мог.

ОНА:…

ОН: А теперь извинись. Перед сыном моим извинись!

ОНА: Прости меня.

ОН: Это ты кому?

ОНА: Прости меня, Дэниэл.

ОН: За то, что я все испортила.

ОНА: За то, что я все испортила.

Я: Ничего.

ОН: Что?

Я: Ты мог просто рассказать мне.

ОН:…

ОНА:…

КЬЮ-СИ: И что же теперь, Фрэн?

ОН: Остановишься.

КЬЮ-СИ: Здесь?

ОН: Нет. Где я скажу.

КЬЮ-СИ: И ты ее выпустишь, да?

ОН:…

КЬЮ-СИ: Фрэн, ты ведь ее выпустишь, да?

ОН: Замолчи. Я думаю.

Дорога сделалась извилистой. Стали попадаться тракторы с боронами на прицепах – перегородят всю полосу, и другие машины обгоняют их по встречной. Кругом, куда ни посмотри, луга, утыканные овцами. Тут и там темнели островки леса, а домиков из серого кирпича и фермерских построек мы проехали столько, что когда добрались до Гиглсвика, я уже потерял им счет. Чуть в стороне от шоссе, не на самом виду, показалась железнодорожная станция. За рядом кустов мелькнули ржавые рельсы, и я стал следить за ними взглядом – как они тянутся посреди сочной зелени, теряются вдали. Когда впереди показался ярко-синий знак парковки, отец велел:

– Сворачивай, остановимся здесь.

Несколько сот метров – и вот она, полоска асфальта длиной с плавательный бассейн, а шириной с проход в универмаге. Кью-Си, сбавив скорость, завел машину на стоянку. Мы долго стояли на пустой площадке и чего-то ждали. По шоссе сновали автомобили, то на север, то на юг.

– Здесь ее и высадим, – сказал отец. – До станции пусть сама топает.

– Ладно. Хорошо, – сказал Кью-Си. – Хорошо.

– У меня нет с собой денег, – возразила Хлоя.

– Что?

– Денег на билет.

– Я ей дам, – сказал Кью-Си. И полез в карман джинсов.

– Руки на руль! – прикрикнул отец.

– Я за бумажником.

– Обойдется она без твоих денег.

– У меня есть немного! – выпалил я. – В ботинке. Двадцатка.

Отец хмыкнул:

– А-а, и давно?

Эти деньги мама называла “подушкой безопасности” – небольшая подстраховка на черный день. Год назад она написала на конверте: “Валюта Аокси”, чтобы я их не тратил на сладости, и проверяла регулярно, на месте ли они. У меня так и не хватило духу ей рассказать, что единственная валюта на Аокси – рукопожатие. Она любила маленькие родительские хитрости – всякие способы незаметно подготовить меня к взрослой жизни. Думаю, денег она мне оставляла на менее серьезный повод – скажем, на такси до дома бабушки с дедушкой, если вдруг она задержится на работе. А я готов был истратить их на билет для женщины, которую взял в заложницы мой отец.

– Давай сюда, – распорядился отец, – поглядим.

Пришлось вытащить купюру из-под стельки. Когда я протянул отцу бумажку, он прищурился и долго-долго ее разглядывал, не прикасаясь.

– Брось на коврик, – приказал он, и я швырнул купюру ему под ноги. – Для ребенка целое состояние, а ты молчал. – Он не спускал с бумажки глаз. – Могли бы с тобой истратить. – Он не спешил подобрать купюру. – Ладно, я передумал. Кью-Си, вылезай.

– Что?

– Оставь ключ в зажигании и выходи из машины. И топай через все поле вон до того дерева – видишь? – Кью-Си нагнулся, выглянул в мое окно. Там, где разбитая грунтовка уходила в низкие облака, рос дуб, а вокруг темнели валуны. – Как дойдешь, я ее выпущу. И жди ее там. Купишь ей билет на поезд, все равно куда. Когда она подойдет к тебе, делайте что хотите, но если попытаешься нарушить мое условие, то я ее изувечу, и виноват будешь ты. Понял?