Элеонора Браун - Мой собственный Париж [litres]

Однако в Париж меня привели «Три мушкетера». Я не знаю, почему именно после прочтения этой книги у меня что-то щелкнуло в голове в тот день, когда мне было четырнадцать.

Теперь я знаю, что, как часто бывает с книгами, это была нужная книга в нужное время и в нужном месте. Когда ко мне подходят и говорят: «Эта книга – моя самая любимая из всех ваших книг», как писатель, у которого опубликовано восемнадцать книг, я знаю, что это была нужная книга в нужном месте и в нужное время, которая сделала жизнь человека слегка лучше, наполнив ее надеждой.

Утром того дня, когда я открыла для себя Дюма, я чувствовала себя неважно и не хотела идти в школу, но у меня не осталось непрочитанных книг. Трагедия! Я пошла в школу, направилась прямиком в библиотеку, взяла мушкетеров, а затем сообщила о том, что мне нехорошо, и пошла домой.

Было что-то особенное в тоненьких страницах той старой книги в красном переплете с тиснением, и у меня было чувство, что ее никто не трогал много лет. Я больше не была ирландской девочкой в своей постели, я уже находилась на шумных, грязных улицах, среди великолепной архитектуры Парижа, который был полон жизни и волнения и… отличий.

Ирландия в то время, несмотря на богатое культурное наследие, могла похвастаться лишь несколькими великолепными зданиями, так как большинство из них были захвачены, сожжены или были оставлены гнить. Там не было таких улиц, хотя должны были быть, как в описаниях Парижа в книге Дюма, где деревянные дома и потрясающие каменные особняки стояли плечом к плечу, где за каждым углом прятался очередной монумент из камня, восхваляющий архитектуру, богатство и империю. Ирландия сильно отличалась от Парижа.

Тем не менее было возможным узнать об этих различиях благодаря людям и настоящим чувствам этих людей в его рассказах: королева, которая была окружена опасностью, так как в те времена если ты был королевских кровей, то необходимо было всегда быть начеку; Атос, благородный наследник, у которого разбито сердце, Д’Артаньян, бедный крестьянин на старой калоше вместо коня, мечтающий добиться большего в жизни, Портос, всегда на мели.

Как писатель, я во всех смыслах влюбляюсь в людей, и герои Дюма пришлись мне по душе, несмотря на разницу во времени, в месте и огромные различия между подростком из пригорода Дублина, завернувшимся в одеяло, довольной, что она пропускает школу, знакомясь с новыми героями, и мушкетерами, борющимися за любовь, за честь и за справедливость.

Для большинства людей «Три мушкетера» были веселым приключенческим романом, книгой для мальчиков, жертвой плохих экранизаций. Однако для меня они стали переходом в новый мир – мир коррупции, шпионажа и смерти за свои ценности.

События разворачиваются во Франции 1625 года, где мир полон коварных кардиналов и утонченных миледи с клеймом в виде геральдической лилии – меткой вора, которые разрушают жизни благородных людей, как Атос, и почти устраивают переворот.

Как и Виктор Гюго, Дюма демонстрирует, насколько жизнь несправедлива. Существуют люди благородных кровей, а есть бедные, которым нужно уплачивать долги, которые должны кланяться миледи и терпеть унижения, характерные для крестьянской жизни.

В то время как другие, меньшие любители мушкетеров, восхищались молодым Д’Артаньяном и его борьбой за признание в мире Королевской гвардии, я любила Атоса почти сильнее, чем Ретта Батлера, а это говорит о многом. И Ретт, и Атос оба были ранены любовью, но Ретт сможет восстановиться, а Атос – нет. Его сердце было слишком сильно ранено. Он никогда не станет прежним.

А Париж, этот город, покорил мое сердце. Я была как семнадцатилетний Д’Артаньян, который прибыл в город на своей старой деревенской кобыле, полный надежд и готовый начать новую жизнь.

Возможно, я была слишком взрослой по многим критериям, слишком много думала, чересчур сильно переживала и не могла представить, как можно набраться смелости и сбежать в Париж, как это сделал Д’Артаньян. Но его город был не просто красивым – он был коммуной. Люди встречали друзей, женщины щебетали на улицах, Портос не мог пройтись по одной улице, не встретив хотя бы четверых людей, кому он был должен денег. Чувство братства, « fraternité », которое было лозунгом Французской революции, витало в воздухе.

Так начались мои любовные отношения с Парижем, и с тех пор они не заканчивались.

У меня в коллекции – четыре издания «Трех мушкетеров», и я всегда нахожусь в поисках тома с бумагой потоньше, как в моей первой книге о мушкетерах, где переворот страницы был подобен шепоту.