Элеонора Браун - Мой собственный Париж [litres]

Воздух был полон ароматов лимонного и апельсинового деревьев, где-то свистела птица, журчал ручей, а мы все брели по извилистой дорожке.

Вернувшись обратно к мотоциклу, Жак переехал мост и направился в сторону Нотр-Дама, трижды останавливаясь в разных магазинах. По прибытии на площадь дю Верт-Галант на вершине острова Сите нас ожидало целое пиршество: бутылка шампанского, персики, сыр и свежий багет.

Он откупорил бутылку и передал ее мне.

– Это место известно благодаря Генриху IV, самому любвеобильному из королей. Его называли Le Vert Galant – Галантным Бодрячком. Все были наслышаны о его сексуальных подвигах, он был ненасытен. Он держал несколько любовниц одновременно, а также успевал посещать бордели.

– А это место?

– Он любил здешний вид и находил его очень романтичным. Но что же здесь произошло? Для ответа на этот вопрос тебе нужно обратиться к деревьям.

Мы ели хрустящий хлеб, мягкий сыр, спелые фрукты и запивали шампанским. Пока мы сидели и смотрели на Сену, по небу катились тучи и дул сильный ветер. Когда начался дождь, мы приютились под широким каштановым деревом, капающая с листьев вода сладко благоухала. Мы наблюдали за пролетающими в небе лебедями, столь же безмятежными, как и мы.

– Они находят пару на всю свою жизнь, – заметил Жак.

На мгновение мне показалось, что он собирается меня поцеловать, и про себя подумала, почувствую ли я вино на его губах? Но поцелуй так и не случился.

«Просто сделай это – протяни руку и коснись его» , – приказала я себе.

А потом чуть не рассмеялась вслух, вспоминая, что каждая из этих фраз была взята из разных рекламных роликов. Первая из Nike , вторая – AT&T . Я была настоящей жертвой рекламы, Жак цитировал стихи, мой мозг же был в лозунгах с Мэдисон-авеню. И эта мысль отвлекала меня от очередного разочарования в себе и своей робости.

– Ты когда-нибудь была здесь, на Сите? – спросил он, когда дождь прекратился.

– Нет.

– Я живу в этом районе, и это словно тайный уголок в центре города, полный секретов. Хотя здесь есть еще один секрет, который я хочу тебе показать.

Он повел меня по двум живописным улицам, вдоль которых стояли трех-четырехэтажные здания затопленных под грудой оконных ящиков с растениями и извилистыми коваными дверьми. Мы миновали художественные галереи, магазины мороженого и даже антикварную галерею плакатов и фотографий в здании четырнадцатого века, где мы провели полчаса, просматривая старые фотографии Пикассо, Матисса и Моне и плакаты де Палеолога и Мухи.

Затем мы попали в магазин Mélodies Graphiques , где продавались красивые канцелярские товары и блокноты, специальные ручки и чернила в драгоценных тонах, от рубина и до бирюзы и изумруда.

Жак взял меня за руку.

– Идем, я покажу тебе самое главное.

На столе в самой глубине магазина лежала открытой громадная книга в триста или более страниц. Зеленовато-желтая тесьма бежала посередине страницы. В книге все записи были сделаны разноцветными чернилами, и все – разным почерком.

– Это книга для влюбленных. Уже более ста лет люди приходят сюда и оставляют сообщения друг другу.

Я провела пальцем по атласной тесьме. Слова стали размыты. Не знала точно, отчего пришли слезы. От внезапного осознания всего, чего мне так не хватало, или же история этой книги просто показалась мне до боли трогательной? Жак заметил мои слезы и улыбнулся так, будто сам все осознал, а затем вытащил носовой платок и протянул его мне.

– Для твоих слез, – тихо сказал он.

Это был второй момент, когда я подумала, что вот-вот он наклонится и поцелует меня. Но он этого не сделал. Возможно, он ждал, что я сделаю первый шаг. В конце концов, это я была замужем, а не он. И вдобавок креативным директором рекламного агентства, нанявшим его.

Я отчаянно хотела прильнуть к нему. Шли секунды. Никто из нас не сказал ни слова. Мир продолжал вращаться, но я осталась на месте.

А затем владелец магазина заметил нас:

– Могу ли я чем-то помочь?

Жак ответил ему что-то по-французски, и мы вышли из магазина. Я все еще была в таком оцепенении, которое еще не скоро покинет после сильного волнения.

Смеркалось. L’heure bleue – синий час, как называют его в Париже, именно этому чудесному времени дня Герлен посвятил один из своих ароматов.

– У тебя есть планы на вечер? – спросил Жак.