Элеонора Браун - Мой собственный Париж [litres]

ЛЮБИМОЕ МЕСТО ПОМИМО ПАРИЖА

Остров Фавиньяна у побережья Сицилии.

В ПАРИЖЕ МОЖНО НЕ ХОДИТЬ…

На колесо обозрения на площади Согласия, если у вас слабый желудок. Лучше подняться наверх Триумфальной арки, чтобы увидеть лучший вид Парижа.

В ПАРИЖЕ ВЫ ОБЯЗАНЫ…

Пойти за покупками в Marche d’Aligre в 12-м округе. Это самый старый рынок в Париже, куда ходят настоящие парижане. Затем заверните за угол и отправьтесь в великолепный винный бар Le Baron Rouge и попробуйте устриц.

Я никогда не верила в магию, а вот моя прапрабабка, наоборот, свято в нее верила. Самопровозглашенная ведьма и таинственная гадалка, Анни Бергер, ее история и сам Париж, в котором она родилась и провела свое детство, вдохновили меня на написание моих романов.

Я выросла на рассказах бабушки Бергер о Городе Огней, которые она всегда рассказывала с особым блеском в глазах. «Мечты твои сбудутся в Париже», – однажды поведала она мне, раскладывая колоду карт таро на мое будущее.

Они так никогда и не сбылись…

Впервые я побывала в Париже, когда мне было четырнадцать лет, тогда мы с моими родителями остановились в отеле Ritz на площади Place Vendôme . В ванной вода лилась из золотых ртов лебедей, а на кровати лежало пуховое одеяло, более мягкое и роскошное, чем мое шерстяное одеяло дома.

Наш номер находился на втором этаже в паре шагов от лобби, хотя кому бы пришло в голову идти пешком, когда можно было скользить вверх и вниз на старинном позолоченном лифте-клетке с оператором в белоснежных перчатках. Особенно учитывая, что этот оператор был юн и, на мой вкус, безумно красив. Вдобавок я всегда любила старые черно-белые фильмы, а он выглядел как внебрачный сын Грегори Пека и Монтгомери Клифта.

И даже годы спустя его образ стоит передо мной. Высокий и долговязый, со светлой кожей и черными волосами и его родинкой на левой скуле. На нем была парадная военно-морская форма с латунными пуговицами, вкупе с погонами и беретом с элегантно вышитым названием отеля на передней стороне.

Когда мы входили в лифт и во время его движения вниз он всегда смотрел перед собой. Никогда не говорил ни слова. Ни разу не посмотрел в глаза никому из нас. Он всегда просто поднимал руку в перчатке и нажимал соответствующую кнопку на полированной латунной панели, которая, как я обнаружила во время второй поездки с ним, отражала его изображение, словно зеркало.

Я посмотрела на панель. Осознала, что вижу его отражение. А потом заметила, что он смотрит прямо на меня. Я мгновенно и окончательно влюбилась. Отчего мы влюбляемся, часто остается загадкой. И конечно, почему девочка из Манхэттена влюбилась в парижского мальчика-лифтера, остается загадкой и по сей день.

Для того чтобы чаще видеться с ним, каждый вечер я писала по пять-шесть открыток, чтобы весь следующий день бесчисленное количество раз спускаться вниз под предлогом отправки писем. Одно зараз. За день мне удавалось подниматься и спускаться на лифте, по крайней мере, дюжину раз.

Я мечтала, что он однажды скажет: «Привет», а затем, быть может, остановит лифт и поцелует. Меня никто и никогда не целовал, но все эти сцены из черно-белых фильмов витали в моей голове.

Моя любовь не была безответной. Он никогда не отводил глаз от меня в нашем золотом зеркале. Однако я считаю, что он старался сохранить свою работу и поэтому не делал первый шаг.

Наконец в последний день нашего пребывания в отеле я отважилась что-то сказать. Но что? Я целый день практиковала полдюжины фраз на своем посредственном французском, написала свой адрес на одной из открыток, положила ее в свою сумочку, приготовившись отдать ему во время моей последней поездки в вестибюль. Это было то малое, что я могла сделать.

Но когда время пришло, я не смогла этого сделать. Просто не сделала это. Я была слишком робкой.

Это был мой первый опыт несостоявшегося романа, но отнюдь не последний.

Мой первый, но не последний опыт с мужчинами, которых я всегда звала своими «парижскими парнями», вне зависимости от того, где я их повстречала. Это были люди, которые явно меня привлекали и кого привлекала я, однако по какой-то причине именно они от меня ждали первого шага. Того первого шага, что я не могла сделать.

Я всегда была откровенной. Дерзкой, наглой и даже агрессивной в каких-то моментах. Так, когда мне было лишь 25, я стала одной из самых молодых креативных директоров в истории рекламы. Спустя годы, в 90-х, я стала первым автором, опубликовавшим свой роман в электронном виде в Интернете, который затем был замечен одним нью-йоркским издательством. Я горжусь своим бунтарством. В политике, социуме и моде я всегда шла своей дорогой и никогда не плясала под чужую дудку.