Чжан Цзе - Тяжелые крылья

Ся Чжуюнь бросила на диван большую сумку, включила люстру и с удивлением обнаружила в комнате гостью.

— Что же вы свет на зажигаете? — уязвленно спросила она и крикнула: — Юаньюань!

Поскольку машины перед входом не было, гостья, скорей всего, невелика птица. Чжэн Цзыюнь, нахмурившись, объяснил:

— Это товарищ Е Чжицю, из газеты.

Тут только Ся Чжуюнь медленно повернулась к ней и кивнула:

— Сидите, сидите! — И, не дожидаясь ответа, снова крикнула: — Юаньюань!

Е Чжицю заметила, что, когда хозяйка переводит взгляд с одного предмета на другой, она опускает веки. К тому же ее движения как бы замедленны, это придает ей величавость и в то же время надменность.

Юаньюань вышла из своей комнаты. По ее растрепанным волосам можно было догадаться, что она лежала.

— Ты опять читала лежа? Я же много раз тебе говорила, что ты испортишь зрение! А женщина в очках — это просто уродство… — Ся Чжуюнь словно не замечала, что на гостье очки.

Юаньюань и Чжэн Цзыюнь остолбенели от такой бестактности, им было неловко, они растерялись, не зная, как прервать тягостную тишину. Но Е Чжицю, будто не заметив случившегося, подхватила:

— Да, читать лежа очень вредно!

Ся Чжуюнь не испытала ни малейшей неловкости, ей было непонятно, почему муж и дочь вдруг устыдились ее. Раскрыв сумку, она продолжала:

— Доченька, я купила тебе голубую штормовку на утином пуху. И теплая, и легкая. Сейчас многие девушки за такими гоняются!

— Давайте ужинать! — будто не слыша ее, произнес Чжэн Цзыюнь. — Юаньюань, скажи тетушке У, чтобы подавала еду!

Но сообразительная домработница, знающая, что распоряжения младшей хозяйки не идут в расчет, уже спешила из кухни к Ся Чжуюнь:

— Хозяйка, можно подавать?

Ся Чжуюнь взглянула на ручные часы:

— Ладно. — Потом словно вспомнила: — Ты знаешь, что сегодня у нас будет гость. Что приготовила?

Кожа у хозяйки была гладкая, белая, и тонкий золотой браслет чуть врезался в ее полнеющую руку.

Тетушка У нервно вытерла руки о передник, точно избавляясь от чего-то грязного и неприятного:

— Я приготовила больше, чем обычно. Сегодня ведь воскресенье, да и гость должен прийти. В общем, я купила на рынке курицу, больше семи юаней заплатила…

— Больше семи юаней? — придирчиво переспросила Ся Чжуюнь.

— Она была живая, поэтому и дороже. Еще я купила большого окуня.

Все стояли и слушали отчет домработницы. Е Чжицю украдкой взглянула на Чжэн Цзыюня: по его лицу блуждала ироническая усмешка, в глазах горел лукавый огонек. Когда их взгляды встретились, Е Чжицю поняла, что все происходящее ему чуждо и противно. Она тотчас стала откланиваться.

— Как, разве вы не останетесь на ужин? — натянуто спросил он и добавил, посмеиваясь не то над собой, не то над другими: — Вы же слышали, сегодня у нас живая курица за семь с лишним юаней!

Е Чжицю вдруг испытала к нему острую жалость: этот уважаемый заместитель министра, распоряжавшийся деятельностью тысяч предприятий и миллионами работников, так же, как обычный человек, страдает от всяких жизненных неурядиц. И настроение Чжэн Цзыюня как-то изменилось, все вокруг стало казаться ему пустым и бессмысленным. Он взглянул на Е Чжицю с некоторым недоумением: неужели это с ней он недавно так оживленно разговаривал?

Журналистка еще не успела уйти, как вошел другой гость — явно высокопоставленный. Прямо с порога он закричал:

— Учтите, я голоден! Что у вас сегодня вкусненького?

— А, еще один замминистра! Входите, входите, товарищ Ван! — уже совсем иным тоном произнесла Ся Чжуюнь.

Ван Фанлян взглянул на Е Чжицю:

— С этой гражданкой я вроде бы не знаком.

— Она из газеты, — пояснил Чжэн Цзыюнь.

— Корреспондентка? О, старина Чжэн, перед этими людьми мы должны заискивать, а то пропесочат в печати — костей не соберешь! — Голос у него был зычный, говорил он громко, словно находился не в комнате, а в огромном зале, где могли его не услышать. Е Чжицю подумала, что ему наверняка часто приходится выступать.

— Вы пришли за интервью? — не дожидаясь ответа, продолжал Ван Фанлян. — Если так, то не по адресу обратились. Он — известный еретик, совсем недавно подвергался критике. Не сердитесь, я выскажусь напрямик: для такого собеседника вы чересчур слабы и нежны. Ха-ха-ха! Признайся, старина, ты перед ней своих теорий не развивал? Дескать, если мы не начнем модернизацию или хотя бы не позаимствуем ее у других, то китайский народ останется без штанов.

Чжэн Цзыюнь засмеялся: