Сэнди Тейлор - Сбежавшие сестры

– Ты обещаешь?

– Да, Олив, обещаю. А сейчас иди-ка вниз и извинись перед мамой и папой за то, что нагрубила. Договорились?

Олив кивнула и улыбнулась мне сквозь слезы.

– Вот и молодец, – сказала я, обнимая ее.

Когда она убежала, я осталась в комнате. Мне стыдно было взглянуть мисс Тимони в глаза, поэтому я уставилась на книги, лежавшие на полу. Она поймала меня за руку и сжала мои пальцы в своих.

– Я бы сказала то же самое, Нелл.

Я изумленно вскинула голову. Этих слов я от нее никак не ожидала.

– Правда?

– Она слишком много всего перенесла за свою детскую жизнь, чтобы теперь просто делать все, что ей говорят люди, которых она почти не помнит.

– Я так мечтала о том дне, когда мы все снова будем вместе! Я не позволяла себе думать, что они умерли. Представляла, как все пройдет, как мы будем счастливы, а вышло совсем не так. Олив не помнит папу и не хочет жить с семьей. Я не уверена даже, что она хочет с ними общаться. Как будто они ей чужие.

– Наверное, в каком-то смысле так и есть. Ты была намного старше, когда уехала из Лондона. Ты помнишь все о своей жизни в Бермондси, а вот Олив успела забыть. Здесь же она нашла себе новый дом, ходит в школу, дружит с Генри и, что самое главное, у нее есть ты. Хорошо это или плохо, но ты заменила Олив мать, и другая мама ей уже не нужна.

– Но я совсем не так себе это представляла.

– В жизни так случается. По-настоящему счастливые концовки можно увидеть лишь в книгах. Как видишь, я окружила себя ими со всех сторон. Если я вижу, что в книге, которую я читаю, дело идет к печальному концу, я ее бросаю. В моей жизни было слишком много печали. Не хочу тратить время на чужие горести. Ну вот ты и вывела меня на чистую воду. Я вовсе не такая начитанная, как кажется. Я люблю романтику, сердечки и розочки.

– Я тоже.

Я окинула взглядом заполнявшие комнату книги со счастливыми концовками, стопками сложенные на полу и торчащие из шкафов, и порадовалась за мисс Тимони, потому что она была чудесным человеком и заслуживала то, чего имела. Но ведь мы живем не в сказке, а я пообещала Олив, что ей не придется переезжать. Что скажут мама с папой? Не попытаются ли ее заставить? Неужели мне придется нарушить данное ей слово?

Олив держалась так храбро, совсем не жаловалась. Играла в прятки в саду Клоды Прайс, хотя, наверное, ей было очень страшно. Когда я заболела, она нашла Яна. Олив во всем доверяла мне, хотя в тот момент я сама толком не знала, что делаю. Я не имела права подвести ее. Если придется спорить с родителями, я пойду на это. Олив должна оставаться там, где она счастлива, пока не будет готова переехать к нам.

– Что мне сказать родителям, мисс Тимони?

– Ты найдешь нужные слова, Нелл, – ответила та. Я очень надеялась, что так оно и будет.

Я боялась возвращаться вниз. Мне хотелось оттянуть разговор с родителями. Расстроятся ли они, если я начну настаивать, чтобы Олив осталась здесь? Однако выяснилось, что Тони уже все сделал за меня, так что мне даже не пришлось ничего говорить. Когда я вернулась в комнату, Олив сидела на ковре, положив голову маме на колени.

– Мы тут все обсудили, Нелл, – улыбнулась мне мама, – и Тони убедил нас, что Олив будет лучше пока что остаться здесь. Верно? – добавила она, гладя Олив по волосам.

– И я извинилась, Нелл. Правда, мамочка? Я попросила прощения.

– Да, милая, – согласилась мама.

– Спасибо, – одними губами сказала я, повернувшись к Тони.

– Мама говорит, мы сможем ездить к ним в гости, Нелл.

– Звучит здорово. Ты рада?

– Да. И еще мама сказала, что Генри тоже можно к нам в гости и я могу показать ему свою новую комнату, а Тони обещал испечь шоколадный торт. Генри обожает шоколадный торт, только я предупредила, что не нужно покупать маринованный лук.

Мы все рассмеялись. Здорово было снова видеть мою сестренку счастливой.

– Ты умеешь печь? – спросила я у Тони. Когда мы жили в Бермондси, он сам не мог даже сосиску обжарить.

– Тони у нас теперь маленький шеф-повар, – сказал папа.

Я усмехнулась:

– Да ладно?

Братец кивнул:

– Я действительно хочу стать поваром.

– А грузчиком больше не хочешь?

– Ни за что на свете, – ответил он, скривившись.

– Ого, вот так перемены!

– Когда мы уехали из Бермондси, я понял, что в жизни есть вещи поинтереснее, чем работать на реке, таская мешки с сахаром на баржи.

Я заметила, что, хотя Олив прислонилась к маме, ее нога касалась папиной ступни, и это дало мне надежду. Я улыбнулась отцу: