Сэнди Тейлор - Сбежавшие сестры

– Господь не оставил нас, – ответил отец. – Должно быть, Он послал нам всем ангела-хранителя.

– Думаю, так и было, – согласилась мама.

Вернувшись домой, мы уселись за стол и ели чудесное жаркое, приготовленное мамой. Мы хохотали и хихикали, даже когда никто не говорил ничего смешного, просто от счастья.

На улице стемнело, и в дом начала проникать прохлада, поэтому Тони развел огонь в камине. Мама уложила Фредди спать, а потом мы все заняли места кто в креслах, кто на полу, усталые, но довольные тем, что мы наконец вместе. Внезапно Олив забралась к папе на колени, и я увидела, как его лицо осветила радость.

– Что с тобой случилось, папа? – спросила я. – На войне. Как тебя ранило?

– Ты правда хочешь это знать, Нелл?

Я кивнула.

– Я бы тоже хотел послушать эту историю, – сказал Тони.

– И я, – вставила Олив, поднимая взгляд на отца, а потом добавила: – Только если она без кровавых подробностей. Я не люблю всякую жуть.

Папа улыбнулся и глубоко вздохнул.

– Я служил на эсминце, который назывался «Бедуин». В нас попала итальянская торпеда. Многие из наших погибли, но мне повезло – я просто повредил ногу и спину. Судно затонуло, но я выжил благодаря офицерам и матросам. Дела у нас были плохи: меня и еще нескольких раненых ребят положили в спасательные шлюпки, а остальные держались на плаву, схватившись за обломки. Замерзшие, обессилевшие и покрытые мазутом, мы смотрели с расстояния примерно сотни ярдов, как «Бедуин» опускался на дно. Это был славный корабль, и многие мои товарищи, суровые моряки, плакали, глядя на то, как он уходит под воду. Прошло, как мне показалось, несколько часов, прежде чем нас подобрало итальянское госпитальное судно.

– Получается, итальянцы вас потопили и они же спасли? – спросил Тони.

– Да. В ту ночь им удалось спасти двести тринадцать человек.

– А что было потом, папа? – потребовала продолжения Олив.

– Нас доставили на остров под названием Пантеллерия и поместили в лагерь для военнопленных.

– Тебя там не обижали, папочка? – Глаза Олив наполнились слезами. – Не издевались?

– Нет, милая, – сказал отец, целуя ее в макушку. – С нами хорошо обращались. Итальянцы оказались порядочными и совсем не жестокими. Мы провели там десять дней, а потом нас перевели в другой лагерь под названием «Санта-Нинфа».

– Какие странные названия! – заметила Олив.

– О да, – с улыбкой сказал отец. – Мы еще трижды переезжали из лагеря в лагерь, прежде чем нас освободили и отправили домой.

– И тогда ты попал в больницу? – спросила сестренка.

– Мне пришлось лечь на операцию. Нога срослась неправильно. Но я был дома и думал лишь о том, как бы поскорее вернуться к вам.

– А потом мама нашла тебя? – подсказала Олив.

– Да, – кивнул отец, – а потом мы нашли вас.

– Значит, все было не так уж страшно? – спросила Олив.

– Да, сущая ерунда, – рассмеялся отец.

Рано утром в субботу Лотти подъехала к «Виду на море» на маленькой черной машине, принадлежавшей ее матери. Миссис Райт дала нам в дорогу столько еды, что хватило бы, наверное, на целую армию, а миссис Бэкстер положила одеяла и фонарик. Выглядело так, будто мы собирались совершить восхождение на Эверест.

– Лучше подготовиться ко всему, – заявила миссис Бэкстер. – Кто знает, с чем вы столкнетесь в пути.

Мы обняли, расцеловали обеих и помахали им на прощание. Когда машина тронулась, я оглянулась и успела заметить, как миссис Бэкстер утирает слезы платочком. Я подумала о том, как многим обязана этим женщинам. Для меня они стали почти родными.

Прошлым вечером Олив решила остаться у мамы с папой.

– Генри не расстроится? – спросила я.

– Иногда, Нелл, приходится делать выбор и поступать правильно. Ну он же не умрет без меня за одни выходные? Генри видит меня каждый день, а мама, папа, Тони и Фредди – нет. Он же должен понимать, что мне нужно уделять внимание всем. Так что пусть Генри потерпит.

Порой моя сестренка оказывалась мудра не по годам.

Мы выехали из Истборна и понеслись по шоссе, идущему вдоль побережья. Я была в восторге.

– До сих пор поверить не могу, что ты научилась водить машину, – сказала я.

– Как я уже говорила, делать там было нечего.

– И ни одного красивого корнуолльского рыбака?

– Они не в моем вкусе.

– А кто в твоем?

Лотти улыбнулась:

– Герринт. Он определенно в моем вкусе.

– Он знает, что ты приедешь?

– Я решила сделать ему сюрприз. Он знает, что я вернулась в Брайтон и нашла тебя, но об этой поездке не знает.