Ася Козлова - Наша юность

— Я поцеловала Ульяну.-вдруг перебила его Каролина.

— …что?

Голос Лины задрожал.

— Я не знаю как так вышло… А потом она сказала что я ей нравилась раньше…

— Ты обманула меня? Ты сказала, что разобралась в себе, и что ничего к ней не чувствуешь…

— Да, так и было.-подтвердила Лина.-Пока она не сказала о своих чувствах…

— То есть чувства к ней у тебя пропали из-за их не взаимности, а не из-за меня…

— Нет, Игорь, из-за тебя, я просто была не готова…

Он не дал ей договорить.

— Ты так ни в чем и не разобралась. Определись, чего ты хочешь и от кого…

И он, поцеловав ее в лоб (об этом тоже потом рассказала Каролина), ушел. Лина вернулась в квартиру, закрыла дверь, села рядом со мной, положила мне голову на плечо и затихла. Мы просидели так около получаса, потом она встала и сказала:

— Я люблю его.

— Его? -переспросила я.

— Да, его. Игоря. Я люблю Игоря.

Она прошла на кухню, взяла телефон и стала ему звонить.

— Почему-то недоступен… -прошептала она.

Я тоже встала, забрала у нее телефон и сказала:

— О таком лучше лично сказать. Пойдем, провожу тебя домой, поздно уже.

***

На следующий день, вечером, я вышла пройтись и случайно встретила Ульяну. Мы пошли прогуляться вместе. Сначала мы болтали о ерунде: она рассказала про понравившегося парня, я рассказала ей про странный приход Миши, а потом черт меня дернул спросить про Диму.

— С Димой? -отвечала Уля.-Да никак. Не общаемся мы больше.

Мимо нас прошла пожилая пара.

— Знаешь, Алиса, -сказала Ульяна, смотря им вслед.-Любви не существует.

— Ну почему же… -поспешила поспорить я.-Маму ты любишь, сестру любишь, даже Каролину любишь…

— Упустим Лину. Мама, сестра… это особая форма привязанности, которую мы считаем любовью. Но я вообще-то про другую любовь. Мужчины и женщины. Эта любовь — смесь страсти и гормонов. Это химия внутри нас. Она временная. Года на три. Потом люди либо притираются друг к другу, либо нет. Вот пара, прошедшая около нас, им повезло. Они ужились друг с другом, приняли друг друга, но ведь так бывает далеко не всегда.

— А разве привычка это плохо? -спросила я.-По-моему, даже наоборот, хорошо. Ведь любовь — это ревность…

— Нет, никакая это не ревность.-перебила меня Уля.-Ревность как раз-таки признак нелюбви. Когда человек ревнует? Когда боится что ему изменят. Он боится остаться один . Боится что ему будет больно. Тебе не кажется, что это эгоизм? Прости, я перебила тебя. Что ты хотела сказать?

— Что с привычкой уходят все минусы любви и остаются плюсы.-закончила свою мысль я.

— Думаешь? -усомнилась Уля.-Ну вот сидишь ты в одной комнате с человеком, который тебе нравится. Первый случай — у вас любовь (ну, или симпатия). Тебе постоянно хочется касаться его, смотреть на него, и все это доставляет тебе огромное наслаждение. А второй случай — привычка. Ты так же сидишь с ним, так же можешь трогать, смотреть, но тебе это больше не будет нравиться, тебе будет все равно.

— Ну и что? Плюс-то остался — ты можешь его трогать. А то, что тебе уже этого не хочется, вопрос другой. Думаю, Ульяна, если «привычка» и появляется, то чувства в ней не такие, как в любви. Они как с мамой и сестрой — как с родным человеком, любовь в виде формы привязанности, так ты, вроде, сказала?

— Но как можно жить и не любить?

— Мне кажется, с возрастом потребность любить отпадает. Это сейчас так, мы ведь подростки. Чувствуем все куда сильнее, чем взрослые. А потом чувства нормализуются, и все встанет на свои места.

Уля вдруг остановилась около сугроба, немного постояла и упала в него.

— Падай рядом.-сказала она.-Я устала ходить, давай отдохнем немного.

Я тоже упала в сугроб.

— Хочу тебе кое-что сказать… -начала Ульяна.-Ты пока еще этого не поймешь, я тоже до Димы этого не понимала… Любовь платоническая, это, безусловно, хорошо, но если при этом не будет любви физической, то все зря. Так же и наоборот. Если только физическая, то все тоже рано или поздно пойдет наперекосяк. А пока у тебя, Алиса, была одна духовная любовь, без физической, считай все это несерьезным.

Я вздохнула.

— Вышла, называется, подышать свежим воздухом. Мыслей теперь на пол ночи.

Уля засмеялась.

— А я рада что встретила тебя. Давно хотела с кем-нибудь этим поделиться, но было не с кем.

Я плавно сползла с сугроба, помогла Ульяне встать и мы пошли дальше, вновь болтая о ерунде. Вот за это я и любила Улю — она была несерьезной, отвязной, готовой на любые шалости, но когда надо, она могла стать абсолютно серьезной, говорить на волнующие ее темы и давать важные советы, не прислушиваться к которым было нельзя. Я шла, слушала ее, и мысленно ругала себя за то, что так редко вижусь с ней.