Татьяна Василевская - Если бы

Когда Сенечку первый раз принесли к ней в палату, Вера, взяв малыша на руки и прижав его к груди испытала удивительное, ни с чем не сравнимое чувство. Целую гамму чувств, бесконечной любви, нежности, восхищения, удивления, восторга, страха и ответственности за это крошечное, родное, любимое существо. Боже! Она стала мамой. Это ее ребенок! Ее и Сережин. Вера нежно, очень осторожно поцеловала маленький лобик. Прижалась к нему щекой. Кожа была мягенькая-мягенькая, теплая и необыкновенно нежная. «Сережка с ума сойдет от счастья!» — и с радостью, и со слезами на глазах от переполнивших ее чувств, подумала Вера. «Хотя он и так уже с ума сошел, дальше уже некуда.» Как только она сказала, что у нее схватки начались, так и все, совсем сбрендил муж. Всегда надежный, сильный, готовый решить любую проблему. Ее опора. Стена. А как увидел, как жена согнулась от первых схваток, так мозги у человека отключились. Не соображает, руки трясутся, глаза безумные.

Сверхпереживательный Сенечкин папа стал притчей во языцех на то время, что Вера находилась в роддоме, а может и дольше. Каждый врач, каждая медсестра заходившая к ней в палату, считали своим долгом сказать:

— Ну ваш папа тут шороху навел! Так переживал! Все в родильное отделение рвался.

«Да наш папа он такой. Он может.»

Одна из медсестер, в очередной раз сообщив Вере о подвигах мужа, со смехом сказала:

— Чуть на нашего доктора не кинулся, который в это время в приемную спустился. Доктор ему даже успокоительное хотел вколоть. Во как переживал! Это ж надо.

— Ну, он вообще-то нормальный, всегда себя в руках держит. Просто за меня очень переживал. —вступилась за мужа Вера, уже готовая убить его собственными руками, за то, что ей раз двадцать пришлось все это выслушать.

— Да нет. Это наоборот хорошо. — сказала медсестра. — А то некоторые, знаешь, жена в роддоме, а папаша каждый вечер к ней под окна, чуть не ползком заваливается. На радостях видите ли, что ребенок у него родился. Это ж он тут на родильном столе-то корчился, а до этого девять месяцев в себе этого ребенка таскал. Смотришь и думаешь, бедная ты бедная, что ж тебя дома-то ждет с грудным ребенком на руках да с таким папашей? — она ласково посмотрела на Веру.- Нет. Твой, молодец. Небось не пьет водку с друзьями, а ждет жену и ребеночка своего, готовится и помогать тебе потом будет. Не повесит все на жену, как эти.

В квартиру Сергея и Веры, «с инспекцией», приехала Алина Николаевна с Вованом. Она хотела убедится, все ли готово к возвращению домой Веры и Кречетова младшего.

Когда Сергей позвонил Теляниным, сообщить радостную новость, что он стал отцом, он, от волнения, мог говорить только одну фразу. И на все вопросы про рост, вес, будущее имя он отвечал:

— У меня сын! Верочка мальчика родила.

— Волнуется. Он очень чувствительный и Верочку очень любит. — объясняла странное поведение Сергея Алина Николаевна.

— Ага, а похоже, что у него крышу снесло. — сказал Вован. — И вообще, я не понял, у Сереги сын, Верка родила мальчика. Так че детей двое, что ли получается?

Алина Николаевна с упреком посмотрела на сына. Даже в такой трогательный момент не может обойтись без своих шуточек.

Войдя в детскую комнату и увидев количество детских вещей, общим объемом, больше напоминающее стратегический запас небольшого государства, Вован тоже испытал некоторое потрясение.

— Вы чего, сразу на десятерых все приготовили? Что б остальные девять раз уже в магазин не бегать, чего потом время зря терять.

— Володя, ребенку нужно очень много всего. — сказала Алина Николаевна.

— Зачем? Он же маленький, даже ходить не умеет! Что ему может быть нужно? Памперс и грудь. Все. Ну еще коляска. Зачем ему еще, что-то? — удивлялся Вован.

— Вот когда у тебя будут свои дети, тогда поймешь. — решила закрыть тему детских вещей Алина Николаевна.

— После вот этого? — Вован обвел детскую рукой. Потом повернулся к Сергею, стоявшему с не сходящей с лица улыбкой слабоумного, и показал рукой на него. — И вот этого? Да ни за что. Что я спятил, что ли. Вон, был нормальный человек. Бауманку с отличием закончил. А теперь? Посмотри, готовый пациент для психлечебницы, хорошо не буйный.

— Когда время настанет, ты сам поймешь какое это счастье. — сказала Алина Николаевна.

— Знаешь, если это счастье, то время не настанет, лучше я несчастным буду. — ответил Вован.

Алина Николаевна вздохнула. Она так мечтала о внуках, но сын не спешил сделать ее любящей бабушкой. Он и жениться-то пока не спешил.