Юрий Берков - Записки атеиста

— Ничего, — сказал учитель. — Для первого раза неплохо. Бывает и хуже. А вы, — обратился он к ребятам, — вспомните себя, прежде чем смеяться!

Ученики затихли, занятие продолжалось.

К концу занятия Александр уже знал, что Нину Лодыгину зовут Мотыгой, а Таню Ершову называют Рыбой, хотя на рыбу она вовсе не похожа.

Девушка сразу понравилась ему. Приятное лицо, красивая фигура, уже появляющаяся женственность делали её весьма привлекательной. Таня тоже не выказывала какого-либо неудовольствия своим новым партнёром. С первого танца между ними установились хорошие отношения, хотя её поведение больше напоминало покровительство старшего над младшим, более опытного над новичком.

После занятий Александр направился в игротеку. По дороге ему встретился звеньевой Дима Долгов.

— Послушай, Губа, у тебя, говорят, деньги спёрли?

Саша кивнул.

— А какого хрена ты молчишь? Почему я узнаю об этом от Гребня?

— Так что говорить-то? Всё равно их не вернёшь. Ведь никто не признается. А не пойман — не вор.

— Ну, это уж моя забота, признается или не признается. Ты обязан был доложить. Я эту гниду на чистую воду выведу! Пошли со мной.

Они прошли по коридору в игротеку. Там Дима увидел Крюка и предложил:

— Пойдём, выйдем, разговор есть.

— А что такое? — забеспокоился Крюк.

— Сейчас узнаешь, — ответил Дятел. Его голос не предвещал ничего хорошего.

Они вышли в коридор.

— Ты у Губы деньги спёр?

— Это поклёп! Ей богу не брал! Вот те крест! — и Крюк перекрестился.

— Сейчас проверим. Заходи.

И Дятел толкнул Крюка в дверь туалета.

— Да не брал я! — заорал Крюк. — Истинный крест не брал! Чтоб мне провалиться на этом месте!

— Сейчас провалишься. Выворачивай карманы.

— Нет у меня денег!

— Давай, давай, а то хуже будет, — повысил голос Дятел.

Крюк стал выворачивать карманы брюк. Денег там не оказалось.

— Куртку выворачивай.

— А они не выворачиваются, — заявил Крюк.

— А ну дай сюда! — рявкнул Дятел и полез пальцами в левый нагрудный карман.

— Это мои, я их нашёл!

— Нашёл, говоришь? — угрожающе произнёс Дятел, вытаскивая из кармана куртки сложенную трёху.

— Сколько у тебя денег было? — обратился он к Саше.

— Четыре рубля. Трёшка и рубль.

Дятел развернул трёху, внутри неё был вложен рубль.

— Ах ты паскуда вонючая! Ах ты гнида! — угрожающе двинулся Дятел на Крюка. — У своих тырить вздумал?!

Резкий удар в лицо потряс провинившегося. Он отшатнулся и схватился рукой за глаз. В следующую секунду удар в живот заставил его согнуться, и тут же он получил удар коленкой по носу. Крюк рухнул на пол. Из разбитого носа потекла кровь.

— На, возьми свои деньги, — сказал Дятел, обращаясь к Саше. — А ты, паскуда, неделю сартиры мыть будешь, понял!

Крюк лежал скорчившись на полу, закрыв лицо руками. У Саши всё перевернулось внутри от зрелища жестокой расправы.

Вдвоём с Дятлом они вышли из туалета. Александр был бледен. Ему стало жаль Крюка.

— Зачем ты его так? — сказал он Диме. — Хрен с ними, с деньгами.

— Ещё чего! — возмутился Дятел. — Если этим уркам всё прощать, так они тебе на голову сядут. С блатными только так и надо. Иначе они не понимают.

— А если он воспитателю пожалуется?

— Пусть только попробует! Он знает, что за это бывает! Мы ему такую «тёмную» устроим — век будет помнить!

— А если он Винту пожалуется и они вдвоём тебя…

— Не посмеют. Мы им в прошлом году «баню» задали, будьте-нате!

— За что?

— За «голубой» секс. Тогда они только что из колонии вернулись. Ребята мне говорили, что Крюк — пидар, а Винт — гомик, только я никак не мог их застукать. А тут они с утра в туалете закрылись и табличку повесили «идёт приборка». Все стоят, ждут, а там тихо. Не слышно чтоб убирались. Тогда я залез на плечи Ваське — старосте, ну, Олегу Васильеву, и заглянул в окошко над дверью. Смотрю, а Винт Крюка в углу зажал и «дымоход» ему драит. Ну, мы дверь вышибли и пошли их гонять! Потом они мордами в унитазах лежали, а мы их водой смывали. Кровь из них как из баранов резаных текла. Я Крюку два зуба выбил, а Васька Винту яйца отбил. Тот потом даже в санчасти лежал. Зато помогло. Больше их за этим делом не видели. До сих пор следим.

— А в спальне вчера Винт хвастал, что Нинку Мотыгу трахнул, — заявил Александр.

— Это пускай. Девок трахать можно. Они для этого и созданы. Только чтоб без насилия! Учти!

— Да я что… Я не собираюсь… — смутился Саша.

— У нас с этим строго, — продолжал Дятел. — Если кто воспитанницу снасилует, ему так врежут, что потом век бабы не захочет. Был тут у нас один такой хмырь, выпустился нынче. В восьмом классе он малолетку изнасиловал. Ну, парни шум поднимать не стали, а только устроили ему тёмную. Мешок на голову, на столе без штанов разложили, ноги раздвинули и хлыстом по яйцам так врезали, что он дурным голосом орал. Потом воспитатели расследование вели, только никто не признался. С тех пор он только суходрочкой и занимался. Ни одна девка его не подпускала. Так что учти, салага!