Геннадий Дмитриев - Графоман

Как-то вечером, когда очередной этап работ был закончен, к нему зашёл сосед, зашёл просто так, поинтересоваться новым жильцом, познакомиться, и Василий Петрович, как и полагалось в подобных случаях, предложил ему выпить рюмочку за знакомство, сосед, назвавшийся Колей, с превеликим удовольствием согласился.

— Так это, значит, ты купил хату старой Сахнихи, — сказал Коля, когда процедура формального знакомства завершилась принятием некоторой дозы спиртного, под весьма неопределенный, но традиционный для южных мест тост: «Ну, будьмо».

— Мне продал этот дом Петр Сахно, — недоуменно ответил Василий Петрович, явно не понимая кто такая Сахниха.

— Ну, да, то ж её сын, старой Сахнихи, Петька, сама Сахниха уж год как померла, а хата стояла никому не нужная, Петька давно в городе живет, Галька, дочка её, в Киеве. Нет, Петька, конечно, приезжал, кое-что чинил, а то хата совсем бы развалилась, а уж продать… И не думал, что купит кто, тут в поселке хаты получше есть, так нету покупателей, все в город норовят, а ты из города сюда, чудной.

— Я на пенсии, вот, решил поближе к природе, где и воздух чище и поспокойнее, да и прожить на пенсию, думаю, легче, чем в городе, — Василий Петрович не стал рассказывать о своих литературных планах, о намерении издать роман, который ещё и не был дописан.

— Это верно, Васыль, здесь прожить легче, чем в городе, вот придет весна, посадишь картошечку, помидорчики, огурчики, может, и кабанчика заведешь, огород, хозяйство не дадут с голоду помереть. А в городе что? Всё купить надо, а цены! А тут всё своё, натуральное, без нитратов, так сказать. Но хату эту… зря ты, зря, вон у Игната хата продается, так то хата, а тут, развалина, да и только.

— Ничего, руки есть, поправлю, вот, стены уже оштукатурил, осталось крышу перекрыть да внутри ремонт сделать, но внутри можно и зимой, главное — наружные работы до холодов закончить, — Василий Петрович налил по второй, Коля тут же опрокинул рюмку в рот и, закусив огурцом, продолжал:

— С крышей я тебе помогу, обращайся, смотрю, ты и шифер уже купил, но одному такие листы наверх переть… так что обращайся, Вася, помогу, я тоже пенсионер, время найдем, и вообще заходи, у меня самогоночка есть — слеза.

Коля, несмотря на своё, нужно признать, довольно умеренное пристрастие к выпивке, мужиком оказался хорошим, отзывчивым, он и крышу помог перекрыть, и поменять регулятор температуры котла, так что с Колиной помощью все наружные работы и ремонт отопительной системы были закончены до наступления холодов.

Ремонт внутренних помещений продвигался крайне медленно, то ли энтузиазм, нахлынувший было на Василия Петровича, начал иссякать, то ли сказывалась усталость человека, к физическому труду не привыкшего, то ли холод и слякоть способствовали унылому настроению и медленному развитию пессимизма, но Василий Петрович стал искать повод отложить на завтра то, что можно было бы закончить уже сегодня, это он называл оптимистическим термином «вера в будущее», позаимствовав его из известного анекдота. Вечерами он возвращался к роману, но работа над ним двигалась ещё медленнее, чем ремонт. Однако, как бы там ни было, но к весне основные работы были закончены, Василий Петрович поменял сгнившие доски пола, прошпаклевал и покрасил потолки, хотя и признал с прискорбием, что шпаклевка потолка — это далеко не лучшее, что ему удалось сделать в этой жизни, и, наконец, переклеил во всех комнатах обои.

Старую мебель, которая каким-то удивительным образом прекрасно смотрелась на фотографиях, выложенных в интернете, но разваливалась при малейшей попытке использовать её по назначению, пришлось выбросить. Он пригласил Колю, и они вдвоём вынесли эту мебель во двор, разбили на части, обломки эти Василий Петрович погрузил в свои «жигули» и вывез на свалку. День освобождения от старой мебели закончился, как и следовало этого ожидать, небольшой попойкой с соседом, активно помогавшим ему избавиться от ненужного хлама. Вместо него Василий Петрович приобрел шкаф, сервант, диван и письменный стол, на который торжественно водрузил свой компьютер, до этого установленный на сооружении из двух, с трудом держащихся на ногах, табуретках.

А Вы знакомы с творчеством известного русского писателя конца девятнадцатого и начала двадцатого веков Федора Скамейкина? Нет? Скорее всего, не знакомы, и имя это слышите впервые, нет, не спешите листать справочник или забить это имя в поисковике интернета, Вы же помните наш уговор — сочинитель имеет право не только выдумывать персонажей своего сочинения, но и располагать их в любом из существующих или не существующих мест, словом, у сочинителя есть возможность маневра не только в пространстве, а и во времени.