Геннадий Дмитриев - Девочка и кошка

— Удивляешься, почему они не летят так, как бегут спортсмены на беговой дорожке?

— Ведь цель у них одна? — подтвердила Алиса свой, выраженный удивлённым взглядом, вопрос.

— Цель одна, но каждый выбирает свою дорогу к цели, помнишь О'Генри, «Дороги, которые мы выбираем»? Для планериста в небе, как, впрочем, и в жизни для каждого из нас, нет проторенных дорог, нет указателей, нет знаков, предупреждающих об опасности, восходящие потоки невидимы, и ты не знаешь, где тебя поднимет вверх, а где бросит вниз, есть лишь определённые признаки, знамения, которые нужно уметь читать и строить свой маршрут так, чтобы долететь до цели. У планера нет мотора, и он, освободившись от самолёта-буксировщика, оказывается во власти бескрайней воздушной стихии, как парусник во власти ветра, для того, кто знает и понимает эту стихию, она поможет ему достичь своей цели, для того же, кто полагается лишь на удачу, стихия эта может погубить его.

Планеров уже не было видно, их очертания вскоре растаяли в небесном просторе, и только громкоговоритель, установленный на стартовом командном пункте, разрисованном черными и белыми квадратами, как шахматная доска, повторял доклады пилотов и судей о прохождении поворотных пунктов.

Прошло время, и вот на горизонте снова возникли планера, сначала это были лишь точки, едва заметные по бликам солнца, отражённого плоскостями, затем очертания их становились всё реальнее, всё ближе подходили они к аэродрому. Первым шёл планер под номером семнадцать, он летел низко над землёй, заходя на посадку с прямой, достигая максимальной скорости, какую только позволяла ему достичь высота.

— Это называется — «идти на долёт», — объяснял я Алисе, — в обычных условиях для захода на посадку нужно строить прямоугольный маршрут, и после четвёртого разворота выйти на посадочный курс, но на соревнованиях, когда победу решают минуты, разрешается заходить на посадку с прямой, используя высоту для того, чтобы развить максимальную скорость при подходе к аэродрому.

Планера приземлялись один за другим, и дежурные по старту, быстро откатывали приземлившийся планер с посадочной полосы, освобождая место для других. Долетели все, никто не сел на вынужденную посадку, потеряв восходящий поток, оставалось вернуть машины на стоянку и подвести итоги соревнований, хотя было ясно, что победитель уже определился.

— Я еду в город, — сказала Алиса, — Вас подвезти?

— Нет-нет, я ещё задержусь, нужно подвести итоги, провести разбор полётов, потом на своей доберусь.

Когда летательный аппарат совершает посадку, полёт ещё не заканчивается, вот и планера уже на стоянке, зачехлены и прочно привязаны к земле, а душа пилота всё продолжает лететь, то набирает высоту в потоке, то разгоняет лёгкую машину на переходе к следующему потоку, отыскивая ошибки в выбранной тактике полёта. Планеристы сходятся в кружок, и эмоционально, помогая себе жестами рук, делятся впечатлениями, словно истребители после горячего воздушного боя.

Итоги соревнований подведены, все страсти улеглись, все разъезжаются по домам, с сожалением покидая лётное поле. Я выехал на дорогу, ведущую в город, и разогнал свой старенький автомобиль, наслаждаясь быстрым ритмом движения, машин на дороге было мало, час пик уже закончился, темнело, и я включил фары. Сзади ко мне пристроился какой-то джип, несколько минут он следовал за мной, затем обогнал и, подрезая мой путь, прижимая меня к обочине, резко затормозил. В свете фар блеснул борт кофейного цвета, и я узнал машину Андрей, жениха Алисы.

— Какого чёрта? — закричал я, открывая дверцу.

Но из джипа выскочили двое, один из них действительно оказался Андреем, второго я видел впервые. Они вытащили меня из машины и затолкали в джип на заднее сидение. Андрей сел за руль, второй уселся рядом со мной, уткнув мне в бок ствол пистолета.

— Что всё это значит? — крикнул я. Андрей только усмехнулся, полуобернувшись назад, а второй, усилив давление стволом в мой правый бок, сказал:

— Молчи и не задавай вопросов. Тебя предупреждали. Ты вмешался не в своё дело, перешёл дорогу очень серьёзным людям. Они шутить не любят.

Мы въехали в город на широкий освещённый проспект, и я смог рассмотреть лицо второго похитителя. Это был немолодой уже человек, значительно старше Андрея, из-под густых бровей на меня смотрели бесцветные поросячьи глазки, голова была стрижена «под ёжик», края губ, несимметрично опущенные вниз, к крутому, массивному подбородку, придавали лицу презрительно-насмешливое выражение. Пистолет, приставленный к моему боку, был серьёзным аргументом в пользу того, что ни задавать вопросы, ни предпринимать какие-либо действия не стоит. В центре города мы свернули на улицу, ведущую в порт, въехали на территорию порта и остановились у причала, где стояли частные яхты и катера.