Геннадий Дмитриев - Весь мир под крылом

Я отвернулся от него и пошел к трапу, бортпроводницы Лена и Света готовились к приему пассажиров, и тут из динамиков громкой связи прозвучала команда: « Командир борта 42445, зайдите в диспетчерскую!».

— Ну, что там еще? — недовольно проворчал я и пошел.

Диспетчер, мой давний знакомый, Василий Петрович, сказал:

— Николай Сергеевич, нужно груз на Одессу взять. Груз оборонного значения, там майор КГБ, его ведомство этот заказ курирует.

— Да видел я этого майора, послал его куда подальше. Пойми, Петрович, у меня предельный вес, 78 тонн, на нарушение не пойду, сам знаешь, чем это обернуться может.

— Идти на нарушение тебя никто не заставляет, другим рейсом отправим, но послал ты его зря. В Одессе у тебя могут быть крупные неприятности.

— Настырный больно этот майор оказался, к партийной совести призывал. Вот и пришлось послать. К неприятностям мне не привыкать, разберусь, а если груз возьму, то неприятности уже на взлете начнутся.

Я вернулся к самолету. Погрузка багажа и посадка пассажиров была закончена, майора КГБ у самолета уже не было, а вместе с ним куда-то подевались и ящики со срочным оборонным грузом. Я поднялся на борт, трап отошел от крыла, и диспетчер дал разрешение на запуск двигателей.

— Карта контрольных проверок перед запуском, — скомандовал я штурману, но тут Ваня перебил меня:

— Николай Сергеевич, а я ведь принял этот груз.

Я обалдел.

— Ваня, ты что? Хоть понимаешь, что натворил? Перегруз две с половиной тонны! Какого черта ты без меня эти ящики погрузил?

— Но это майор КГБ! Он мне приказал, он сказал что…

— Да наср… мне на то, что он тебе сказал! Тебе никто не может приказывать, кроме меня! Хоть сам министр! Всех в ср… посылай! Куда ты распихал эти ящики?!

— Во второй и третий багажник.

— А вы, блин, куда смотрели?! — обратился я к бортмеханику и штурману. Но Сева на погрузке не присутствовал, он занимался проверкой систем самолета, а штурман отвлекся, разбираясь с тележкой багажа рейса «Пулково — Минводы», которая почему-то подкатила к нашему борту. Да, права Сонечка, бардак в «Аэрофлоте». Этим и воспользовался майор КГБ, надавив на молодого, не опытного во всех смыслах, пилота всей мощью и авторитетом грозного ведомства.

В наушниках раздался голос диспетчера:

— 42445, Вы запустили двигатели? Занимайте предварительный по готовности, за Вами очередь, восемь бортов.

— Запуск не производил, снимаем груз. Трап к первой двери, погрузчик к борту, — раздраженно ответил я.

Когда мы со штурманом выгрузили ящики с грузом оборонного значения и вернулись на борт, я вдруг услышал голос:

— Товарищ командир! Можно Вас спросить? — это была Сонечка, она сидела с Левой в первых рядах первого салона.

— Слушаю Вас.

— А что у нас случилось? — спросила она загадочным тоном. — Мы таки летим в Одессу? Или нас опять высадят из самолета?

— Не беспокойтесь, Соня, сейчас будем взлетать. Пришлось выгрузить груз, который по ошибке погрузили в наш самолет, его нужно было отправить в Ростов.

— Вот видишь, Лева, — обернулась она к мужу, — я всегда говорила, в «Аэрофлоте» такой бардак!

Я вновь запросил разрешение на запуск двигателей, но запуск не разрешили.

— Запуск не разрешаю, — ответил диспетчер, — зона запуска будет занята, ждите буксировщик, запуск на предварительном.

— Ну вот, — чертыхнулся я, — очередь свою пропустили, теперь нам кто-то в хвост заруливает. Сколько еще буксировщик ждать?

Но долго ждать не пришлось, желто-полосатый борт буксировщика медленно надвигался на нас. Все ближе, ближе. Стоп.

— Водило подцеплено, — услышал я в наушниках голос, — к буксировке готовы? Снимайте со стояночного.

— Со стояночного снял, к буксировке готов.

Мы поехали. А с Балтики вновь потянуло туманом. Синие огни по бокам рулежки уходили вдаль и растворялись во мгле.

— Погода портится, — пробурчал я, — можем не успеть. Пока эти десять ящиков выгружали…

— Как десять? — взволнованно воскликнул Ваня. — Я пятнадцать ящиков принял!

— Так, какого черта! — закричал я. — Где они? Ты же сказал, во втором и третьем? Там десять было! Где еще пять?

— Я говорил, когда Вы выходили, — чуть не плача сказал Ваня, — пять ящиков в пятом багажнике остались, 700 килограмм!

— В пятом?! Какая же у нас теперь центровка? Это же надо, 700 килограмм в хвосте! Степаныч! Пересчитай центровку!

Иван Степанович разложил на столе графики расчета центровки, пробурчал что-то себе под нос и доложил: