Рю Мураками - Хиты эпохи Сёва [litres]

– Прекратите немедленно!

Оба инстинктивно произнесли «Хаи!» [9] «Здравствуйте!» ( яп. ). – и одновременно обернулись через плечо. В двух шагах от них стояла юная студентка техникума, слепленная, как им обоим показалось, из самых токсичных выделений больного кишечника. Вообще-то все женщины без исключения, будь то девочки или почтенные матроны, представлялись Нобуэ и Исихаре объектами сексуального назначения, но в лице юной студентки им встретилось уникальное исключение из правила. Она не отличалась какой-то особенной бледностью, излишней худобой или тучностью, из глаз, носа или рта не сочился гной, да и на коже не было заметно пятен или прыщей. И тем не менее даже при беглом взгляде становилось понятно, что окружающая девушку болезненно-тошнотворная аура вполне способна погубить все гигантские мангровые деревья на всех островах в южной части Тихого океана.

– Здесь нельзя мочиться, – повторила студентка.

Даже звук ее голоса был присыпан тленом болезни, словно рисовое пирожное соевой мукой.

Нобуэ и Исихара переглянулись. Обоим стало ясно, что сейчас с ними произошло нечто до крайности странное и непонятное. Как правило, если им случалось заговаривать с каким-нибудь существом женского пола, хорошенькой девчушкой, бегущей в детский сад, или хорошо сохранившейся дамой средних лет, возвращающейся домой из храма, оба сразу же начинали видеть друг в друге соперника, который намерен отбить у них законную добычу. Чтобы скрыть свои негативные эмоции, Нобуэ и Исихара принимались смеяться, как идиоты. Разумеется, такое поведение до смерти пугало и юных нимфеток, и пожилых вдов. Но теперь, оказавшись лицом к лицу с девушкой, на все сто процентов состоявшей из выделений больного кишечника, друзья вмиг растеряли и весь свой дух соперничества, и способность смеяться. В одиночку они вряд ли выдержали бы встречу с такой страхолюдиной, да и сейчас еле держались, чтобы не вцепиться судорожно друг в друга и не завизжать: «Мне страшно!»

– Можно ли узнать ваше имя? – произнес Нобуэ.

Впервые со школьных лет он сумел обратиться к существу женского пола с нормальной любезной интонацией. Это обстоятельство глубоко поразило как самого Нобуэ, так и Исихару.

– Я живу в этом самом общежитии. – Голос девушки звучал не высоко и не низко, не хрипло и не пискляво, не слишком громко и не слишком тихо, но обычным его трудно было назвать. – Нам не нравится, что здесь постоянно гадят.

Вопреки, а может, и благодаря охватившему их дикому ужасу, Нобуэ и Исихара держались с предельной вежливостью, чего раньше за ними не водилось.

– О, мы приносим свои извинения! Но ведь собаки справляют свою нужду где попало. Вероятно, мы поступили совершенно инстинктивно.

Исихара никак не мог понять, отчего при слове «инстинктивно» у него так забилось сердце. Пожалуй, изъясняясь подобным образом, он чувствовал себя настоящим вундеркиндом. Возможно, и студентка сочла его умником, потому что улыбнулась в ответ и сказала:

– Надеюсь, в следующий раз вы будете более внимательны.

Ее улыбка оказалась настолько ужасающей, что Нобуэ неожиданно для самого себя выпалил:

– Можно угостить вас чаем или чем-нибудь еще?

В кафе, что располагалось неподалеку, на юную студентку воззрились не только посетители, но и официантка. Стоило девушке переступить порог, как все поежились, будто температура воздуха упала на несколько градусов. Только сев за стол напротив спутницы, Нобуэ и Исихара наконец поняли, что их так смутило в ее лице. У нее были жуткие глаза. Не столько взгляд, сколько расположение глаз, которые не выстраивались по одной линии. А стоило девушке улыбнуться, глаза сужались и окончательно разбегались от горизонтали. Вид был настолько чудовищный, что Исихару с Нобуэ посетило то же ощущение, что и Сугиоку в последний миг перед смертью. Что, впрочем, говорит не о большей проницательности или восприимчивости приятелей по сравнению с Сугиокой, а лишь о силе воздействия голоса, улыбки и лица юной студентки.

– Я нечасто бываю в таких заведениях, – заметила девушка, на что и Нобуэ, и Исихара подумали одинаково: «А то! С такой рожей лучше вообще из дому не выходить».

Однако удовольствие, которое испытывал Нобуэ от собственной внезапной вежливости, оказалось сильнее ужаса. Даже под страхом смерти он не смог бы сейчас бессмысленно заржать, однако заставил себя улыбнуться и выговорил:

– Вот как! Отчего же?

– Да я бы и не подумал пялиться на тебя, – в свою очередь, улыбнулся Исихара, одновременно прикидывая, ради чего добровольно согласился бы на нее смотреть.