* * *
В тот вечер заседание Общества Мидори сопровождалось непривычными доселе ликующими возгласами и взрывами смеха. Маленький домик на самой окраине Чофу, где на этот раз собрались подруги, оставил Такеучи Мидори бывший муж. Панельное зданьице было построено из современных материалов и блестело от крыши до фундамента, словно на картинке. На первом этаже размещалась только малюсенькая кухня и комната площадью в десять татами, в которой и происходило сборище.
Почетное место занимала Ивата Мидори, восседая со всеми удобствами аж на трех подушках. Перед ней теснились многочисленные бутылки и тарелки с деликатесами. Остальные Мидори то и дело кланялись, смеялись и непрерывно повторяли: «Ватаа-са́ма [6] Сама – уважительный именной суффикс.
Ватаа-сама! Веди нас к Свету!», передавая друг другу бутылки «Шато Латур 1987» и «Шабли Премьер Гран Крю». Вино было куплено в складчину в дорогущем магазине «Сейдзё Исии». Подруги так хохотали, что на глазах у них выступили слезы. Они странным образом вдруг утратили привычку говорить одновременно на разные темы. Неоспоримый факт: Мидори полностью изменились.
Сузуки Мидори отхлебнула прямо из горлышка и спросила:
– Ватаа, скажи честно, этот урод Сугиока действительно мочился, когда ты его завалила?
Ивата Мидори шумно втянула ломтик копченого лосося, который свешивался с нижней губы, словно второй язык, и ответила:
– Ну сколько можно спрашивать об одном и том же? Ну да, он успел расстегнуть ширинку и достал свой отросток – не бог весть что, уж поверьте, но все-таки… – Ивата Мидори зарделась, но продолжила: – Так что не совсем корректно утверждать, что он мочился. Во всяком случае, когда я ударила его ножом, струи еще не было.
Хенми Мидори, уже и так раскрасневшаяся от «Шато Латур», совсем побагровела:
– А скажи, у него… Ну, знаешь, когда человека вешают, например, то у него встает…
– Батюшки, Хемии! Вы ее только послушайте! Нашла о чем спрашивать! Да еще в такой день, когда столь многообещающий юноша оставил наш мир!
Все пятеро откинулись назад и залились смехом. Ивата Мидори широким движением, как истинная королева вечера, обмахнулась большим носовым платком и добавила:
– Если бы я смотрела вниз, то ни за что не попала бы точно в сонную артерию, как учила меня Томии. Нужно было полностью сосредоточиться.
– Сосредоточиться… – эхом отозвалась Томияма Мидори. Вокруг глаз у нее собрались тонкие морщинки, напоминающие контурные линии на топографической карте. – Вы даже не представляете, что это слово значит для меня! – продолжала она. – Мне всегда представлялось, что однажды кто-нибудь из моих подруг произнесет его, а я буду задумчиво сидеть рядом… И вот наконец свершилось. Мы одержали великую победу.
Ивата Мидори прикрыла глаза и несколько раз выразительно кивнула.
– Ты совершенно права, – согласилась она. – Женщинам нашего возраста не свойственна сосредоточенность, если только они не увлечены религией или еще чем-нибудь вроде того. Я даже не уверена, что большинство сумеет объяснить значение этого слова… Но вы бы видели мой наряд!
Такеучи Мидори хрустнула кусочком жареного ската:
– А как тебе моя Дженис? – спросила она.
– Дженис? – удивилась Ивата Мидори и тоже потянулась за ломтиком ската.
– Да, мой скутер.
– Я поняла, но почему Дженис?
– Мне ужасно нравится Дженис Йен.
Со всех сторон понеслись голоса:
– Ух ты! Да ты что?! И я тоже ее обожаю! И я! И я тоже! Не помню названий, но у нее была куча печальных песен, помните? «Я некрасива, и возможно, никто не полюбит меня, но я знаю истинную ценность любви». Или вот это: «Я хотела поддеть его, притворившись, что звоню другому парню, но обманула только лишь сама себя». А как ей удавалось передать чувства обычной, ничем не примечательной девушки!..
Вечеринка продолжалась. Все уже основательно накачались, когда Ивата Мидори вдруг произнесла, едва ворочая языком:
– По-моему, я была похожа на Лунного Гонщика. – Никто, кроме нее, не знал этого персонажа старого телесериала, но все дружно захохотали. – На мне ведь были темные очки и все такое…
* * *
Когда Като пришел на квартиру Нобуэ и рассказал друзьям о смерти Сугиоки, пояснив, что тот погиб от «проникающего ранения в горло» (так говорили в вечернем выпуске новостей), все растерялись, не зная, как реагировать. По привычке они начали было бессмысленно ржать, но смех звучал несколько натянуто. И хотя про себя это отметил каждый, Нобуэ и Исихара оказались более чувствительными. Первым умолк Нобуэ, испустив скорбный вздох и сделав печальное лицо, один взгляд на которое убивал на корню любую веселость. Исихаре удалось побороть смех, отчаянно распахнув свои и без того огромные глаза. Кожа век натянулась до предела, а на склере показался кроваво-красный узор, напоминающий картины Поллока, и со стороны могло показаться, что человек вот-вот умрет от хохота.
Читать дальше