Наталия Ким - По фактической погоде

Жила-была Одна Скучающая Женщина, которая внезапно для себя влюбилась, стоя в очереди на почте за бандеролью. Перед ней долго и нудно что-то выяснял мужчина ее мечты, седовласый военный с глубоким голосом — ему не доставили какое-то важное письмо, он волновался. В конце концов работница почты попросила мужчину продиктовать еще раз адрес прописки и мобильный телефон, что он и сделал, в качестве бонуса для ОЖ четко повторив все дважды, включая собственное ФИО, а ОЖ запомнила и на всякий случай тайком записала. Расстроенный военный ушел, ОЖ получила свою посылочку и, совершенно воздушная и к поцелуям зовущая, отправилась домой обдумывать план действий. И главное, на руках ее свежеиспеченного возлюбленного — таких мужественных! — не было и следа обручального кольца, она внимательно глядела. Надо сказать, что сама ОЖ к тому моменту дважды побывала замужем официально и еще пару раз так, без росписи, взрослые дети жили отдельно, внуков рожать не торопились, ОЖ было скучно и хотелось стариться в компании с каким-нибудь, наконец, положительным человеком, не пьянью, не жмотом, не ревнивцем и не тунеядцем, а в ее представлении таким должен был быть именно отставной военный. ОЖ блаженно мечтала о том, как они с, условно говоря, Петровичем (ей казалось очень милым, когда жена называет мужа именно так, по отчеству) съедут на его дачу (у военного же непременно должна быть казенная хотя бы дача, ошибочно рассуждала ОЖ), станут дружно заниматься облагораживанием участка, построят беседку с грилем, заведут большую собаку и пушистого кота, будут вечерами смотреть телевизор и решать сканворды, непременно долго гулять — в общем, ее мечты представляли собой набор штампов, что ОЖ никак не смущало. Несколько месяцев прошло в радужных думах о светлом будущем, пора было переходить к действиям, и ОЖ написала адресату — жаль, не Петровичу, но тоже хорошо: Федорычу — вдохновенное письмо о своей жизни, о том, как она одинока, как он покорил ее своими душевными качествами, не уточнив, впрочем, где именно она могла ими очароваться, и просила отвечать до востребования, подписавшись инициалами, отправила письмо и стала ждать. Ни через неделю, ни через месяц ответа не было. ОЖ не собиралась сдаваться и написала Федорычу еще одно письмо, умоляя уважаемого не сердиться и не бояться ее так мгновенно вспыхнувших чувств, быть может, это судьба, а от судьбы не стоит скрываться! Ответа не было. ОЖ было приуныла, но тут ее посетила мысль пойти по искомому адресу и посмотреть, не ошиблась ли она вдруг номером дома или квартирой. Несколько дней разведки и сидение по 3–4 часа (благо, лето) во дворе нужного дома с термосом и сушками не разочаровали — она таки выследила свой предмет обожания, он в штатском отправился выгуливать небольшую собачку. Ну хорошо, смиренно согласилась про себя ОЖ, пусть будет маленькая собачка, но кота Леонсио (в ее мечтах все было продумано до мелочей, включая клички будущих животных) они точно заведут вместе. Подойти ОЖ все же не решалась, зато отважилась на последний, беспроигрышный шаг — отослала Федорычу sms без подписи, но намекая на то, что это именно она автор полученных им писем и между делом интересуясь породой собачки. ОЖ сверлила глазами экранчик мобильника, но тот упорно не подавал признаков жизни. ОЖ мысленно дала ему три дня на то, чтобы объявиться, но не прошло и получаса, как телефон зазвонил, и ОЖ, обмирая, ответила, постаравшись придать интонациям достаточную весомость, а голосу — бархату: «Вас слушают, говорите!» И тут в уши ОЖ с того конца связи полился фантастический, виртуозный женский мат. Не сразу, но все же стало понятно, что письма и sms были читаны, очевидно, женой Федорыча. «Как же, а кольца-то не было же…» — попыталась вставить хоть слово ОЖ, но была сметена 9-м валом оценочной лексики, ей было обещаны жуткие увечья, конкретизированы жизненные перспективы в тюрьме и смерть от нескольких болезней сразу. ОЖ хотела было выйти из пике с достоинством и подбирала слова, но трубка еще пару раз выплюнула ругательства и отключилась. ОЖ накапала себе валосердина и слегла. В мыслях она горько проклинала Федорыча за предательство. Необходимость пожаловаться на судьбу заставила ее позвонить старшей дочери, та выслушала матушку, много смеялась и обещала послать родительницу на отдых, чтобы та «проветрила мозги». Не очень скоро, через года полтора, дочь обещание сдержала, и ОЖ отправилась под Сочи, загорать и мечтать.