Том Бойл - Грязь-озеро [Greasy Lake ru]

Понять, чем было то, что плавало там в темноте в столь неподобающем виде, мне пришлось посредством своего невеликого "открытия", одной из тех житейских гадостей, к которым нас с детства готовят кино, телевидение и визиты в похоронные бюро для постижения сморщенных загримированных внешностей покойных дедушек-бабушек. Поняв же это, я отпрянул, объятый ужасом и омерзением, а разум мой стал метаться в шести разных направлениях (в свои девятнадцать я был подростком, по сути, еще ребенком, а тут за каких-то пять минут я завалил одного грязного чувака и через несколько секунд напоролся на размокший от воды труп другого). «Ключи, ключи, как же меня угораздило потерять ключи от тачки?» терзал я себя вопросом. Когда я дёрнулся назад, то болотистое дно, крепко вцепившееся в одну мою ногу, сдернуло с неё кроссовок и, потеряв равновесие, я вдруг со всей дури врезался лицом в плавучую чёрную массу, отчаянно раскинув руки и попутно рисуя себе картину смердящих жаб и ондатр, вращающихся в пятнах собственных растворяющихся испражнений. А-а-а-а-х! — торпедой вылетел я из воды, в результате чего мой жмур перевернулся, обнаруживая замшелую бороду и холодные как луна глаза. Должно быть, продираясь сквозь кусты, я орал, поскольку голоса позади меня вдруг оживились.

— Что там такое?

— Это они ... они ... пытались ... пытались ... изнасиловать меня! — Всхлипывания.

Мужской голос, монотонный акцент жителя Среднего Запада, — Эй, уроды, вы — покойники!

Какофония лягушек и сверчков.

Затем еще один голос, грубый, с беззвучным «р», говор уроженца Нижнего Ист-сайда: «Долбоёб!», в котором я сразу ощутил богатство словарного запаса крутого грязного чувака в байкерских башмаках. С щербатым зубом, без кроссовок, весь в иле, тине и еще чёрт знает какой гадости, едва дышащий, скрюченный в бурьяне в мучительном ожидании безжалостного наказания, только-только вырвавшийся из мерзостно-смердящих объятий трехдневного жмура, я вдруг ощутил приступ эйфории и облегчения: Так, значит, этот гадёныш жив! Но в тот же миг внутренности мои словно сковало льдом. — А ну вылезайте оттуда, долбанные пидоры! — орал крутой грязный чувак. Он продолжал сквернословить, пока совсем не выдохся.

Тогда за дело снова взялись сверчки, а за ними и жабы. Я затаил дыхание. Тут вдруг из камышей раздались какие-то звуки — свист, затем всплеск: бу-бух! Они стали швырять камни. Жабы притихли. Я охватил голову руками. С-с-с, бу-бух! Клиновидный кусок полевого шпата размером с бильярдный шар чиркнул меня по колену. Я прикусил палец, чтобы не заорать.

Ну а потом они вернулись к машине. Я услышал, как хлопнула дверь, затем ругательство, после чего звук разбитых стёкол фар — чуть ли не родной такой звук, такой праздничный что ли, напоминающий хлопок пробки, вылетающей из бутылочного горлышка. За этим последовал глухой удар бамперов, металл о металл, после чего ледяной треск лобового стекла. Ползком я двинулся вперед и, прижимаясь животом к грязной земле, представлял себе диверсантов и десантников, персонажей книги «Нагие и мертвые». Раздвинув бурьян, я окинул взглядом автостоянку.

Вторая чужая машина, Понтиак-Транс-ам, всё ещё работала, её высоко-задранные фары заливали площадку призрачно-неестественным светом. Крутой грязный чувак словно какой-то демон мщения остервенело лупил монтировкой по боковине Белэра моей мамаши, тень его металась по стволам деревьев. Бах. Бах. Бах ... Другие два чувака, белобрысые, в студенческих куртках, помогали ему с помощью хворостин и валунов размером с череп. Один из них собирал бутылки, камни, куски навоза, конфетные обертки, использованные презервативы, крышки консервных банок и прочие отбросы и забрасывал их в салон через окно водительской двери. Я увидел цыпочку, белую луковку её головы позади лобового стекла шевроле 57-го года. — Бобби, — хныкала она, перекрывая грохот ударов, — ну хватит уже. — Грязный чувак на миг прервался, потом хорошенько лупанул по левому заднему фонарю, после чего зашвырнул монтировку чуть ли не на середину озера. Затем он завёл свой Шевроле и уехал.

Один белобрысый кивнул другому, тот что-то сказал первому, увы, слишком тихо, чтобы я мог разобрать смысл. Судя по всему, они были уверены, что, помогая крушить тачку моей мамаши, они совершили очень отвязный поступок, и что при этом трое крутых чуваков из этой тачки наблюдали за их действиями из кустов. Возможно, на ум им приходили и другие альтернативы действий — полиция, тюремное заключение, мировые судьи, возмещение вреда, адвокаты, сердитые родители и общественное порицание. О чём бы там они не думали, но они зачем-то стали бросаться палками, бутылками и камнями, да ещё и накинулись на нашу тачку так синхронно, будто они заранее спланировали это. Ведь всё это заняло каких-то пять секунд. Мотор взвыл, взвизгнули шины, облако пыли поднялось с изрытой стоянки, после чего унеслось во тьму.