Дмитрий Быков - Палоло, или Как я путешествовал

С отвращением надев длинные штаны (ночами в декабре на Кубе запросто может быть двадцать семь градусов тепла), я спустился вниз и обнаружил кубинку во внутреннем дворике отеля.

– Внутрь не зайду, – сказала она, глядя на меня в упор огромными чёрными глазами. – Отельная обслуга меня вычислила уже. Ещё раз зайду – и спросят документы. Ты не знаешь, что у нас тут делается.

– Да ладно, они нас не найдут… друзья-то мои…

– Захотят – найдут. Подождём.

Мы подождали минут пятнадцать, которых хватило бы для надевания штанов и самому крепкому хозяйственнику в состоянии самого бурного радикулита.

– Твои друзья не придут, – сказала она решительно. – Они испугались. Пойдём в диско.

Идти туда без компании мне совершенно не улыбалось – это означало уже принять на себя какие-то обязательства.

– Тебе же, по-моему, старик нравился?

– Мне совершенно всё равно, – сказала она без малейшего энтузиазма.

Я несколько оскорбился.

– Мне надо денег с собой взять, – использовал я последнюю уловку, но она уже вцепилась в мою руку:

– Не ври, кошелёк у тебя с собой. Поехали.

– Как тебя зовут хоть? – спросил я уже в такси. Ехали мы не в ближайшую, а в какую-то дальнюю и явно более крутую дискотеку.

– Обычно я называю себя Дженни, – сказала она мрачно. – Но родители назвали меня Енисей. С этого имени пошли все мои неприятности.

– За что ж они тебя так назвали-то?

– Они думали, что если Лена – имя, значит, Енисей тоже имя. Я уж не знаю, как мне избавиться от этого проклятия. Была, ты понимаешь, мода на всё русское, мальчики – сплошные Ленины. Ну а потом русские нас кинули в девяностом году, это позор… – про позор она рассказывала уже у дверей дискотеки. Я прикидывал расходы: пять баксов на такси (на Кубе бакс ходит наравне с основной валютой), по пять за вход, понадобится угощение… Да потом – сколько она запросит? Останется ли у меня расплачиваться за гостиницу? Она заметила перепад в настроении клиента и потянула меня за руку:

– Пошли, пошли. Э, да тут у нас обручальное кольцо! Ты женат?

– Женат.

– А я была замужем, и мне не понравилось. Выскочила, как дура, в семнадцать с половиной лет. А сейчас мне двадцать четыре, и мне не нужен никакой бойфренд.

В дискотеке по причине относительно раннего времени – всего-то полночь – было пустовато, но уже стекался народ. Не танцевал никто – большая часть гостей сидела по углам и о чём-то спорила.

– Знаешь, – сказала Енисей, – я бы выпила «Бейлиса», пожалуй…

Дело Бейлиса, подумал я. Шестнадцать баксов порция. Видит бог, не собирался ничего с тобой делать, девочка, но, учитывая твои аппетиты, поимею по полной программе, пропадай моя телега. Себе я взял рому. Под «Бейлис» (бармен поглядел на меня сочувственно – влип ты, малый) она рассказала мне всю свою жизнь и даже показала идентификационную карточку.

– У меня всё чисто, видишь? Я не то что эти с Маликона! (Да что ж такое этот Маликон, подумал я, что за волшебный край!) На Маликоне ты можешь поймать и СПИД, и герпес – у нас везде герпес, – и всё что хочешь. Я учительница начальных классов. То, что нам платят, – это ничего, совсем ничего. Пятнадцать долларов моя зарплата, а цены у нас знаешь какие?

Цены я знал, знал и то, что в местной валюте всё значительно дешевле, только обменивать её надо на «чёрном рынке», а это большая головная боль. В конце концов на доллар можно купить мешок маленьких зелёных бананов. Купила бы себе мешок маленьких зелёных бананов и ела по килограмму в день…

– Мне тут недавно один мексиканец, – сказала она хрипло и доверительно, – подарил шестьсот долларов. Знаешь за что? Всего-то я с ним тут потанцевала. Ты представляешь?

Это была то ли рекламная пауза, то ли – что несколько вероятнее – прямой призыв не жидиться.

– Сколько вы платите русским девушкам? – в упор спросила она.

– Баксов сто за ночь, – назвал я такую цифру, чтобы не слишком посрамить своих.

– Значит, и мне ты заплатишь сотню, – заявила она безапелляционно.

– Нет уж, Дженни, – обрадовался я предлогу прикрыть всю эту лавочку ещё в зародыше. – Мы сейчас выпьем, потанцуем, и я пойду себе в гостиницу. Серьёзно.

– Но чем я хуже русских девушек? У тебя была когда-нибудь иностранка?

– Были, – сказал я. – Бывали дни весёлые.

– А кто конкретно?

– Ну, всё тебе расскажи… Немка была. Китаянка. Американка.

– Чёрная?

– Нет. А ты что, можешь организовать чёрную?

– Нет, что ты. Я не люблю чёрных. То есть не подумай, что я расистка (она прочла мне небольшую лекцию о том, что на Кубе расистов нет, тут интернационализм), но всё-таки чёрный – это чёрный. На Маликоне много чёрных. (На Маликон, на Маликон!) У меня тоже никогда не было русских, ты первый. У тебя ведь не было кубинки, ты ещё не знаешь, что наши девушки – лучшие в мире!