Татьяна Свичкарь - Мед багульника [сборник]

— Класс, — сказала она, оглядываясь, — Это все, значит, про меня забыли. Он промолчал, подобрал лопату и, не оглядываясь, пошел по узкой тропинке в лагерь. Света шла следом, вдыхала медовый запах цветов и смотрела в его чуть сутулую спину.

— Между прочим, мы завтра дежурим, — ехидно сказала Ася, — Если ты и эту ночь будешь на лошадях скакать, воображаю, что ты завтра наготовишь.

— Может, будем по очереди: ты — завтрак, я — обед?

— Нет уж, спасибо вам большое! Каждый должен сам расплачиваться за свои хобби. Думаешь, мне хочется в четыре утра вставать? Я вообще сова.

— Зараза ты, а не сова. Кто с нами из мужиков?

— Большой. Короче: или обе встаем, или обе спим. Пусть убивают.

— Не убьют, — сказала Света, показывая на свод сахемских правил, — Читай параграф тринадцатый «Дежурный — личность неприкосновенная».

…На рассвете, в тот единственный час, когда местные ребята уже ускакали в деревню, а студентов еще не разбудили, Большой подвешивал над костром два ведра с водой, а Света с Асей, зевая, составляли меню на день.

— Христом Богом тебя прошу — только не лапшу, — говорила Ася, — Мне эта лапша до такой степени насточертела, что ты представить себе не можешь. Чтобы я ее когда-нибудь дома в рот взяла! Лапша с тушенкой, лапша без тушенки, лапша с тушенкой, лапша без тушенки…

— Давай пшенную кашу тогда. На завтрак.

— Сколько ни езжу в экспедиции, — откликнулся от костра Большой, — Никогда пшенка толком не получается. Всегда пригорает.

— Конечно, если на таком огне! Тише сделай… Стой! Ты зачем воду мешаешь грязной палкой?!

— Это не грязная палка, а сук такой закопченный. Им все мешают.

— Теперь я понимаю, почему у дежурных никогда нет аппетита.

— Потому что, когда все на раскоп уйдут, они консервы трескают, — проинформировал Большой, — Думаете, я не наемся? Я уже почти дистрофиком на эту неделю стал.

Пшенка — диво дивное — не пригорела. И с маслом и сахаром смотрелась — и елась — весьма неплохо. За завтрак искренне благодарили.

Как дежурным, им предстояло пахать не разгибаясь. Оставь надежду выспаться, всяк ставший дежурным! Нужно перемыть горы посуды, съездить в деревню за водой, молоком и хлебом, приготовить топливо, сварить обед, потом опять посуда, ужин…

Хорошо еще, что Большой не сачковал, свою часть работы делал честно: таскал тяжелые ведра и бидоны, поехал в деревню с дядей Колей… Это было самым тяжелым пунктом в программе. По вечерам дядя Коля регулярно принимал на грудь, а по утрам опохмелялся. Как шофер он явно не перерабатывал — трудно ли посидеть за баранкой полчаса в день? И в эти полчаса он от души веселился и пел. Голос у него был — громче трубы, а слух отсутствовал начисто. Вежливо слушать его могли только деревенские — они привыкли к мычанию коров, а также к голосам дикой природы. Просвещенные же люди, в особенности лагерные гитаристы — тихо бледнели.

Большой мужественно взял обязанности слушателя на себя. Только после обеда выдалось свободное время. Примерно на час-полтора они смогли позволить себе отойти от костра. Большой немедленно исчез в продуктовой палатке.

Света налила воды в умывальник — в лагере все смешалось, и умывались вечером — и предложила:

— Пошли к заливу. Головы помоем. Выкупаемся.

Ася с готовностью закивала.

Захватив мешочки с мылом и шампунями, полотенца и то, что предназначалось в стирку, они углубились в густой и очень ими любимый лесок (орехов то сколько!), отделявший лагерь от берега. Но над берегом еще был песчаный откос. И сейчас они беспомощно стояли наверху его.

— Мамочки-и-и! — с визгом решилась Света и, взрыхляя пятками песок, побежала, заскользила, поехала вниз.

— А я? Ой, лови-и-ите!

— Тихо, не съезжай мне на голову!

— Ничего, вымоешь!

Залив был теплый и мелкий, вода уже давно цвела. На другом берегу виднелись мостки и были привязаны лодки. Все местные тут рыбачили.

— Интересно, кого они в этой тине ловят? И как в ней мыться?

— Зато вода теплая, — резонно ответила Ася, — Смотри как удобно: я мешочек с шампунем положила, и он вокруг меня плавает. И полочки не надо. Между прочим, речная вода очень хорошо промывает волосы.

— А с этой зеленью и краситься не надо. Изумрудный оттенок — последний писк моды нашей археологички. Будем всех очаровывать, как русалки.

— Между прочем, наши мужики вас уже прибить готовы — кто с местными гуляет…

— Кто гуляет?! Мне лошади нужны, а не этот, извини, контингент…