Эльмина Отсман - Спорю с судьбой

— Прошлого уже не вернешь, — я старалась говорить как можно мягче, но все равно слова звучали натянуто, как скучное назидание. Я сама себе была противна.

— Ты пойми, — горячо настаивал Александр. — Прошлого нет, есть одно настоящее. Понимаешь, настоящее, — он говорил с нажимом, как будто старался убедить не только себя, но и меня, что все поправимо, все еще можно вернуть.

Мы не могли долго говорить. Я еле успела вскочить в вагон.

— Я напишу тебе. На-пи-шу! — донеслось до меня через стук колес.

Письмо тогда пришло, действительно уже через несколько дней. Они стали приходить регулярно, полные нежности и преданности, как в начале нашей любви. Я же отвечала спокойно, обстоятельно, описывая свои ежедневные, будничные дни, и ничем не выражала своих чувств.

В одном из писем он пригласил меня в гости в Килинги-Нымме. Я согласилась приехать. Тем более что время свободное было — уборка кончилась и деньги выпали неожиданные. На районной выставке, где я демонстрировала работу комбайна, меня наградили Дипломом первой степени и выдали премию 300 рублей.

Часть денег потратила на радиоприемник. Не могла удержаться. Давно мечтала иметь в доме радио, и все не получалось. А тут неожиданная премия, и я, наконец, решилась сделать покупку. Тем более я теперь была владелицей большой новой квартиры.

Когда мне вручили ордер, я в первый момент даже растерялась. Привыкшая жить у чужих людей, снимать угол или койку, я не знала, что делать в двух больших комнатах.

Это был первый дом, построенный в Вильянди после войны. Квартиры в нем распределяли между лучшими людьми города. Когда меня вызвали получать ордер, первая реакция была — отказаться. Разве я уже заслужила такое звание? И потом — что мне там делать, даже поставить в квартиру нечего. Никакой мебели у меня в то время не было.

Первый раз в жизни зашла в мебельный магазин. Купила самый дешевый круглый стол, четыре простых стула и железную кровать. Расставила все это по комнатам, затопила плиту, чтобы холод выгнать и хотя бы теплом создать уют. Села поближе к огню и невесело задумалась.

Может ли человек найти свое счастье в работе? Оглядываясь на прошлый год, на свои успехи, я могла уверенно сказать — может. Но будет ли это счастье полным? Много радости приносила мне работа, и все равно не могла избавиться от чувства одиночества. Хотелось, чтобы рядом был верный, надежный друг, с которым можно поделить и радости, и горе пополам. Вспоминала Александра. «Можно ли довериться ему? — думала я. — Возможно, то письмо, действительно, было всего лишь досадным недоразумением, и он по-прежнему любит меня». Но я никак не могла перешагнуть через ту обиду, забыть то горькое разочарование, которое пережила.

Эти мысли не оставляли меня и тогда, когда, откликнувшись на его приглашение, поехала в Килинги-Нымме. Поезд медленно тащился по одноколейке. За окном мелькали знакомые места. Вот проехали и мимо Миндочкиного хутора. Впервые я ехала по этой дороге не к ней, а к другому человеку. Не менее дорогому, чем сестричка. В мечтах своих я видела свою будущую жизнь только рядом с ним, но мой несносный характер не позволял мне идти на компромисс. Я все ждала, когда мое сердце и ум будут в полном ладу.

Поезд подходил к станции в полной темноте. Сколько раз приходилось приезжать в незнакомое место, но, пожалуй, так сильно я волновалась впервые. На перроне было холодно и зябко. Дул сильный ветер, раскачивая фонари на столбе. Их неровный свет фантастически высвечивал темные деревья, угол вокзала, фигуры людей. Я стояла у вагона в нерешительности, не зная, в какую сторону идти. «Может быть, взять обратный билет и уехать?» Я так и не успела принять решение. В нескольких шагах от себя увидела Александра.

От его глаз, устремленных на меня, полных любви и нежности, сразу стало тепло. В порывах холодного осеннего ветра мне вдруг почудился запах весны.

На следующий день с утра он показывал мне свой городок. Маленькие одноэтажные аккуратные домики, костел в центре, городская ратуша. Типичный эстонский городок, где каждая улица упирается в лес, так что не надо долго идти, чтобы оказаться за городской чертой.

Тихо шептались вековые ели, птичьего гомона уже не было слышно, вода в небольшой речушке, как будто уставшая за лето, отяжелела — еле-еле журчала. Мы тихо, взявшись за руки, брели по осеннему лесу. Молчали, да и не нужны нам были слова.

Новый, 1952 год мы встречали уже вместе в Вильянди. Народу собралось много — все мои родные, товарищи из МТС. Эти предпраздничные новогодние хлопоты всегда приятны, а тут мне было хорошо, как никогда.