Марина Бойко - Королева любви

– Будете чинить, – ответил грубо Алексеев.

– Я Шам Абдул Рахманн, – представился мужчина в белой и очень блестящей одежде. Он протянул руку Алексееву для пожатия.

– Очень приятно познакомиться, – ответил Алексеев и протянул ему руку в ответ для пожатия.

Они пожали крепко друг другу руки, после чего незваный гость, стоя все так же на пороге дома приказал своим двум охранникам чинить дверь, так как очень сильно дуло холодным ветром. Несмотря на другую национальность, Абдула хорошо говорил по-русски. «Наверное, у них семья полиглотов», – подумал Алексеев.

Алексеев не предлагал ему присесть или пройти в комнату. Он не хотел для этого человека проявлятьгостеприимство.

Двое охранников Абдулы быстро одели в петли двери и снова в стали в защитную позу, показывая, что они готовы вступиться за своего хозяина в любую секунду.

– Я представляю небольшое государство и, являюсь отцом девушки, которую вы насильно у себя удерживаете. Предлагаю вам по-хорошему отдать Жасмин.

– Я никого не удерживаю насильно.

– Тогда разрешите моим помощникам осмотреть ваш дом.

– Нет, – быстро ответил Алексеев. – До приезда полиции, которую я уже вызвал, никто ничего обыскивать не будет. Вот они приедут, и будем разбираться, кто кого удерживает и чья Жасмин дочь. Хватит, вы уже дверь сломали, стреляли…

– Мы стреляли в воздух, чтобы вы открыли, – перебил Алексеева Абдула.

Двое смуглых парней, которые чинили выбитую входную дверь, направились в дом, оттолкнув в сторону Алексеева. Остановить он их не мог, так как другие, как выразился Абдула «помощники» усадили его на диван и крепко держали за плечи. Он пытался вырваться, но его сил было мало.

– Жасмин! – крикнул Абдула на арабском языке. После чего он сказал что-то еще, понятное только ему и ей. После этих слов девушка появилась в зале, легко выбравшись из подвала.

Теперь все были в сборе. Она бросилась к отцу и, обняв его, прижала к его груди свою голову. Он тоже обнял ее и поцеловал в самую макушку. Она улыбнулась и начала ему что-то объяснять, а после чего указала пальцев на Алексеева.

– Да, дочь моя, только он все равно виноват и должен понести наказание. Он должен был сообщить мне, ведь я, как любой другой отец переживал и волновался за тебя. Поэтому ему нет оправдания.

Жасмин отрицательно закивала головой и снова приобняла отца.

– Я тоже соскучился дочь моя, – произнес Абдула и, нахмурив брови, сердито посмотрел на Петра.

После чего он приказным тоном обратился к своим охранникам на арабском языке.

Один из них, который держал за плечи Алексеева, обхватил его голову и сильным рывком потянул за волосы, тем самым поднял ему подбородок вверх, чтобы хорошо было видно его шею. Другой крупный турок, который стоял у двери, подошел поближе к Алексееву и достал из-за пояса большой кинжал, который поблескивал в золотых лучах солнца. Эти лучи пробирались в окно из-за не плотно закрытых штор.

Вообще в этот день солнце светило очень ясно и охватывало своими лучами все вокруг. Каждый лучик солнца проникал в самые темные уголки лесов, дворов и улиц и заставлял снег блестеть еще ярче. Но, несмотря на солнечную погоду, все равно было морозно. Шел снег, гулял легкий морозный ветер, светило ясное солнце и жизнь простого полицейского Петра Алексеева висела на волоске.

С большим кинжалом в руках крепкий турок приближался все ближе и ближе к Петру, чтобы полоснуть своим большим ножом по гладковыбритой шее Алексеева.

И вот уже чувствовался запах холодного лезвия и вот он делает замах…

– Не-е-т! – прокричала Жасмин на русском языке.

И сразу все вокруг замерло. Замер ее отец и турок, который только, что готов был зарезать хозяина дома, но не успел, его просто ошеломила Жасмин, ведь он знал, что она немая с детства. И все другие мужчины, пришедшие в дом Алексеева, были крайне удивлены, что Жасмин что-то сказала. И только сам Алексеев бросился к Жасмин. И она вырвалась из рук отца и бросилась в объятьяк возлюбленному.

– Нет! – еще раз повторила Жасмин с плохим русским акцентом.

А голос у нее был действительно очень красивым. Как и она сама. Хоть в голосе и чувствовалась некая хрипота, но он был очень звонким, мелодичным, как у прекрасной птицы, которая поет для своего любимого.

– Моя дорогая Жасмин, мой дорогой цветок, ты говоришь! Ты можешь говорить! – произнес Петр, радуясь от всей души за Жасмин. Он крепко прижал ее к себе. Сколько времени так прошло, он не понял, пока их не разняли, но он был счастлив в то самое мгновенье, потомучто просто обнимал и прижимал к себе единственную и самую родную его сердцу девушку. За короткое время она действительно стала для него родной и самой любимой. Петр смотрел на нее и все никак не мог наглядеться и каждую лишнюю минуту он бы целовал ее и обнимал. Он не боялся за нее отдать свою жизнь. Без каких-либо раздумий отдал бы все, что у него есть, лишь бы она была с ним, но такой возможности его лишали.