Чарльз Мерджендал - Куст ежевики

Толпа сразу пришла в движение. Все, как один, повернулись и посмотрели прямо на него. Чет Белкнап и Билл Уоттс, Нэнси Месснер и Ларсон Уитт, и даже едва державшийся на ногах Шеффер-пьяница. Повернулась и брюнетка. Даже на таком расстоянии было видно, что глаза у нее черные и какие-то безучастные. Он подумал, что ему следует подать знак о своем присутствии и сказать о пожаре в «Робинз нест». «Ну хватит, — произнес он вслух. — Там людей надо спасать, а ты торчишь тут и валяешь дурака». Он резко надавил на газ. Шины завизжали на мокром тротуаре. В зеркало заднего обзора он увидел, что толпа снова повернулась к мужчине на носилках. Его быстро несли через поле к больнице. Сэм Макфай бежал, спотыкаясь, по-прежнему защищая голову больного своим плащом. Брюнетка медленно шла сзади, цепляясь ногами за мокрую траву.

— Мистер Роберт Брискин с женой.

— Ты уверен?

— Так записано. Супружеская чета из шестого номера.

— Повезло.

— Можно сказать. Доктор будет здесь с минуты на минуту, как только осмотрит компанию из пятого номера.

— Их четверо.

— Осталось двое. Обе девушки обгорели до неузнаваемости. Не позавидуешь родным… даже то, что они вообще оказались здесь, ты понимаешь… Пьяные, в этой грязной постели с двумя бездельниками. Эти типы вечно торчали в баре Фалмаута.

Фрэн Уолкер лежала и слушала голоса, не открывая глаз. Не может быть, думала она, чтобы это говорили о ней, ведь они были вдвоем с Бертом, и не в шестом номере, а в пятом, потому, конечно, это не она обгорела до неузнаваемости. Ведь слышит же она голоса… А что, если это все, на что она теперь способна, — обгорела до неузнаваемости, остались одни уши, все остальное превратилось в уголь и умерло, и только уши… два обнаженных уха… слушают… слушают…

Она вскрикнула и открыла глаза.

Над ней склонился полицейский, загорелый парень в ковбойской коричневой шляпе.

— Все хорошо, не волнуйтесь, миссис Брискин.

— Берт… Берт.

— Боб? Ваш муж? С ним тоже все в порядке. Он здесь… Смотрите, рядом с вами.

Фрэн медленно повернула голову. Она лежала на односпальной кровати в какой-то другой комнате, не в шестом номере, но очень похожем на него. На соседней кровати неподвижно, закрыв ладонями лицо, сидел Берт. На нем были только брюки, и, несмотря на широкие плечи и налитые мускулы, он выглядел несчастным — маленьким несчастным мальчиком с дрожащими большими руками.

Полицейский снова отошел к двери, где стал шепотом переговариваться со своим старшим товарищем. Потом опять взглянул на нее.

— Порядок, — сказал он и посторонился, чтобы пропустить Гая Монфорда.

В это мгновение Фрэн Уолкер умерла во второй раз. Она крепко зажмурилась и услышала, как полицейский сказал:

— Мистер и миссис Брискин, доктор. С мужем, кажется, все в порядке, а вот миссис Брискин стонала и жаловалась на боль в боку… Не могли бы вы посмотреть ее?

— Конечно, — сказал Гай Монфорд.

Фрэн снова открыла глаза. Она увидела, что высокая фигура Гая склонилась над Бертом.

— Как вы себя чувствуете, мистер Брискин? — Берт, узнав доктора, в ужасе пролепетал что-то, а Гай невозмутимо продолжал: — В таком случае, если вы в состоянии вести машину, можете сами поехать в больницу Ист-Нортона [2] Вымышленный город на полуострове Кейп-Код. . Это прямо по дороге. Только не проскочите мимо. Там вас осмотрят, а я пока взгляну на вашу жену, а потом сам довезу ее.

Полицейские вышли из комнаты. Гай стиснул голый локоть Берта и сказал совершенно другим голосом:

— Давай, Берт, давай, дружище. С тобой все в порядке. Все хорошо.

Берт кивнул головой и засмеялся странным, бессмысленным смехом:

— Послушай, Гай… Понимаешь, Гай…

— Брось, Берт, сейчас не время думать о задетом самолюбии. — Он помог ему надеть рубашку, пиджак, носки и туфли. Похлопав его по плечу, снова сказал:

— Давай, парень, — и Берт закивал: — Хорошо, хорошо. — Продолжая глупо смеяться, он повернулся к Фрэн, хотел что-то сказать, но не нашел слов, махнул рукой и, ссутулившись, поплелся к выходу.

Гай закрыл за ним дверь. Затем повернулся и посмотрел на нее.

— Как ты себя чувствуешь, Фрэн?

— Гай… Послушай, Гай…

— Я уже сказал Берту — оставь, ради бога, эти глупости.

— Прошу тебя, Гай…

— Ты, видимо, упала и ушибла бок.

Она молча кивнула, не отрывая глаз от его лица. Осуждения в нем не было. Перед ней был врач, готовый помочь, и друг, пытающийся ее утешить. Она видела склонившееся к ней загорелое лицо, чувствовала, как его ловкие пальцы расстегивали до пояса ее платье, как потом осторожно и легко скользила его бесстрастная рука, иногда надавливая на бок.