Юлия Гурина - Мы же взрослые люди [litres]

Когда Алине исполнилось два года, дочка уже спала всю ночь сама. У нее появилась няня на три дня в неделю. Когда четыре – Алина уже ходила в сад. И это дало Нине свободу. Она, как дикая волчица, которая просидела долгое время в вольере взаперти, начинала короткие вылазки в лес. На самом деле Нина в молодости была полна амбиций, сказывалось образование. Но казалось, что драгоценное время для амбиций упущено, ведь больше не вернуться на три года назад. И невозможно отказаться от Алины, такой любимой доченьки. Эти материнские терзания, видимо, и наложили отпечаток на характер дочки. И сейчас, уже в подростковом возрасте, стали заметней. Алина как будто чувствовала себя неудобной, лишней, обязанной. И в Нине от этого расцветало чувство вины. Буйное, неубиваемое, как крапивные заросли.

Другое дело Богдан. С ним все иначе. Идиотские страхи про то, что жизнь проходит мимо, с рождением Богдана атаковали уже не так яростно. Потому что в той жизни, которая проходит мимо, Нина успела наплаваться и знала, что хоть она и проходит мимо, эта жизнь, но, может, и к лучшему, потому что не так уж много в ней прекрасного, как думалось десять лет назад.

Кроме того, все крепче росло ощущение, что настоящая жизнь не где-то в гипотетической параллельности, а здесь, на детской площадке. Потому что настоящая жизнь там, где ты. Пускай с чувством вины и разрушенными амбициями. И с собственным внутренним уродством, на которое хочется закрыть глаза. Но все это есть там, где есть ты – и это как раз настоящая жизнь. Даже если она не нравится тебе, она все равно настоящая.

Настоящая жизнь Нины была в том, что она любила детей, любила родителей. Даже отца любила, хотя он все еще молчал. Любила ли Нина мужа? Вроде бы да, а может быть, и не совсем. Можно ли любить, потом разлюбить, а потом опять залюбить?

Нина остервенело влюбилась в Рината прошлым летом. Пробуждающее и ослепляющее чувство. Прошлое и настоящее соединились. И тогда (прошлым летом) она точно не любила Илью, она же даже была готова оставить его. А сейчас вот не готова. Сейчас он ей нужен и по-своему дорог. Это можно считать любовью уже? Все-таки столько лет вместе. Все-таки ребенок. Все-таки вместе живут и все хорошо же.

Оставалось всего два месяца до контрольной сдачи анализов. И это тоже настоящая жизнь. Чем ближе подходил срок, тем тяжелее было хранить тайну. В разговорах с Ильей или мамой, или даже с шапочными знакомыми на детской площадке Нину так и подмывало вывалить наружу свой страшный секрет.

Конечно, она не скажет никому. Нет, никому. Слишком страшно.

От мрачной перспективы нынешний быт выглядел все более привлекательным. Практически идиллия. Все есть. Все решаемо. Время от времени Нину накрывала паника, но не в таких масштабах, как в самом начале. И почти всегда панику можно было списать на ПМС.

Илья еще больше увлекся своим центром медитаций. Круг его друзей заметно поменялся. Однажды Нине позвонил Антон Романович, старший товарищ Ильи.

– Нина, дорогая, добрый день. Сколько лет, сколько зим.

– Добрый день, Антон Романович.

– Как у вас дела?

– Потихоньку вроде бы. Все более-менее хорошо.

– Нина, солнышко, ты уверена, что хорошо?

– Да, а почему вы спрашиваете?

– Нина, ты знаешь, я хотел бы поговорить с тобой об Илье. У тебя есть время сейчас?

– Есть, я как раз картошку чищу, так что слушаю вас внимательно. Что-то случилось?

– Ниночка, а ты сама не замечаешь, что что-то случилось? Илья себя нормально ведет дома?

– Что значит нормально?

– Ну как ты считаешь, он такой же, как раньше?

– Антон Романович, вы скажите уже, что произошло.

– Знаешь, Нина, Илья очень переменился. Он говорит зомбированные фразы. У всех берет деньги в долг. Бросил заниматься несколькими нашими с ним проектами. Я переживаю, что его все эти увлечения просто погубят. Ведь это немыслимо! Он и слушать ничего не хочет. Уперся в свое. В своего гуруджи вцепился. Я даже с ним виделся, мне предлагали стать инвестором, но это не тот человек, в чьи идеи стоит вкладываться.

– Илья хочет открыть в Москве центр практик медитаций. Этим он сейчас горит.

– Нина, и я о чем. Это же ужас! В общем, если что, обращайся ко мне. Постараюсь помочь, чем могу. Я же все-таки друг вам. Такой парень хороший был, горячий, умный, устремленный.

Не только с Ильей что-то происходит. Со всеми. Куда-то катится все, катится, меняется, трансформируется. И в любом варианте из миллионов путей пункт назначения один – смерть.