Юлия Гурина - Мы же взрослые люди [litres]

– Я чувствую, что ты недостаточно очищена, в тебе много низменного инстинкта. Он топит тебя. И меня топит. Но надо работать.

Нина продолжала гладить Илью, ее дыхание стало глубоким, и она чувствовала нетерпение, руки сами опустились к его члену. Орган был возбужден и горяч.

– Дыши медленней и старайся взлететь.

Нина придвинулась ближе к Илье. Потом еще ближе. Их тела стали касаться друг друга.

– Теперь можно и дальше. Но только медленно. Дыши и не торопись никуда. Надо стараться максимально далеко отодвинуть оргазм, – говорил Илья уже во время фрикций. – Мы делаем это, чтобы вырасти. А рост возможен, только если концентрироваться на партнере. Представлять себя им. Я сейчас буду представлять, что ты – это я.

Илья закрыл глаза, продолжая совершать неспешные фрикции. Нина терлась грудью о его грудь в рыжих пушистых волосках. Ей хотелось быстрее.

«В общем, это было очень приятно», – рассказывала она потом Кате.

После излияния Илья сказал, что надо полежать в шавасане. Они лежали как два космонавта в открытом космосе.

– Как круто, – сказала Нина.

– Даааа, – медленно растянул Илья.

– Как ты этому учился?

– У меня был учитель, но с женщиной все-таки мне нравится больше.

Нина будто не услышала эти слова. Она думала об Илье. О том, что он такой… Все никак не могла найти слово подходящее. Он родной, их тела давно знакомы. Они уже приноровились доставлять друг другу удовольствие. Подлажены, притерты. Илья такой округлый, весомый. Но что-то другое вертелось на уме. Он такой… не как Ринат. Не тот. Нина запихнула дурную мыслишку поглубже, чтобы больше не думать так.

За окном началась метель. Благовония прогорели. В ту ночь они так и уснули на красной простыне.

Утром Богдан забежал к ним в спальню.

– А у мамы сиси! А у папы пися! Папа! Папа! Такая больая пися!

Прошла неделя или две. Да, точно. Прошло две недели.

Ринат в радостной суете готовился к отъезду. Документы уже были почти готовы. Приехали родители, в субботу запланировали семейный ужин – проводы. Дни проходили в кутеже и угаре. Ринат прощался с друзьями и женщинами. Грядущий отъезд придавал встречам приятную остроту, оживлял чувства, давал больше свободы в словах и безрассудствах.

Решили, что Диляра пока останется, чтобы не везти Эльвиру в суету. Ильдар учится в институте. Потом, может, переведут в австралийский вуз. Надо будет изучить вопрос. Ринат поручил это Диле, но она все медлила. Эльвире надо будет нанять учителя английского. Диля и этого пока не сделала. Как только она узнала про перспективу переезда, то сникла.

Ринат же рвался с огромным воодушевлением. Он чувствовал, что стоит на пороге больших перемен. Эта фраза нравилась ему, она казалась из сферы большой политики и делала его перемены особо значительными. Он становился частью серьезного мирового процесса, делал вклад в развитие отрасли. Становился неотъемлемой частью прогресса.

Только вот Нина… Иногда во снах Нина приезжала к нему в Австралию. Однажды она пришла беременная и с укором смотрела на Рината в окно. Однажды он услышал, как Нина рассказывает его австралийскому работодателю, что Ринат ужасный любовник. И еще несколько раз Нина стояла в аэропорту с чемоданом, потому что купила билет на тот же рейс, что и Ринат. Она была одета в легкое ситцевое платье с воланами, какие носят девочки, которым двенадцать лет. И сама была снова юная и протягивала Ринату убитую ящерицу. А в последнем сне Ринат летел в самолете один и, подлетая уже к Сиднею, увидел через иллюминатор огромное нефтяное пятно в океане, и он знал точно, что Нина и есть это пятно. Ринат прочно закрыл все входы для Нины в свое сознание. Но сны – как их контролировать? Как усмирить эти внезапные молнии фантазии? Ринат отгонял их и считал, что успешно.

Контракт подтвердили на четыре года. Потом можно будет продлить. Рабочая виза тоже на четыре года. Диля приедет ближе к лету. То есть к австралийской зиме.

Все документы уже были сданы. Медицинское освидетельствование пройдено. Дилю, Ильдара и Эльвиру тоже пришлось притащить в медцентр. Оставалось только ждать ответа. Как им сказали, можно ждать и месяц, но скорее всего решение вынесут раньше.

Диля гладила белье. Сатиновый бежевый пододеяльник с мелкой вышивкой. Она уже погладила один, это был второй. Спали они под разными одеялами уже лет десять. Диля помнила, как после одного одеяла в их супружеской постели завелось второе. Ринат все больше нервничал, ему нужно было закручиваться в одеяло как в кокон. Он не терпел прикосновений во сне. Он не любил обниматься, не любил, когда Диля закидывала на него ногу. Его раздражало касание тел во время сна. Сон – это отдых. Ринат накручивал на себя одеяло, а Диля мерзла. Сначала она купила теплую пижаму с длинным ворсом, потом вязанный плед в «Икее». А потом она купила одеяло.