Юлия Гурина - Мы же взрослые люди [litres]

– Ты клонишь к тому, что я виновата?

– Нет, прости, не ты.

– А я знаю, кто виноват. Я все выяснила.

– И кто?

– Это брюнетка с зелеными глазами, и у нее еще черное платье и бусы из коралла. И она из близкого окружения этого мудака.

– Мама!!!

– А что? Богдан же смотрит про эземпля. Он сейчас другую информацию не сможет воспринимать, у мужчин так устроен мозг. Ну, вот что я хотела тебе рассказать. У меня была Любка. Она посмотрела на меня, прошла по квартире и сказала, что ей чудится очень странный запах. Сказала, что тут пахнет отворотом.

– Чем-чем?

– Отворотом, дурында. Любка сейчас не хухры-мухры, а ученица чародейки. Представляешь? Она теперь тонкие силы ощущает. И говорит, воняет отворотом, сил моих нет. И, мол, мне срочно надо к чародейке. Ну я и пошла.

– Когда ты успела?

– Вчера ходила. Любка с Богданом посидела, он даже не плакал. А я пока к Элеоноре. Она мне все сказала, как есть. Кто я такая, что случилось, даже про тебя сказала – я вообще молчала, я только зашла. А она считывает данные из тонкого информационного поля!

– А может, она считала эсэмэс от Любки?

– Да ну, брось. Зачем это ей? Так вот. Она сказала, что отец ушел, потому что ему сделали отворот-приворот. И можно сделать обратный приворот, а можно порчу. Порча дешевле. Я пока не знаю, что лучше взять, приворот или порчу. А еще она сказала, что те, на кого делают привороты, все равно быстро загибаются, поэтому твой отец уже не жилец. И после она посмотрела в мое будущее и сказала, что видит фигуру мужчины. Молодого мужчины. И видит, как у нас с ним интим. Она видит, что мы голые обнимаемся и он целует меня.

– Мам, ты уверена, что мне это надо слушать?

– Да ладно тебе, ты же взрослая уже женщина. Эт самое… Так вот, меня ждет месяц любви, если я в полнолуние совершу ритуал и накормлю Луну. Элеонора даст мне инструкцию, но сначала надо либо порчу, либо обратный приворот оплатить. Вот так.

– Ты не слышишь, как это все звучит? Безумно же!

– Безумно не безумно, а Любка накормила Луну, сделала этот ритуал, и теперь у не аж три молодых любовника.

– Три?!

– Она говорит, что три. Показывала переписку. Ты знаешь, что такое куни?

Нина покраснела, обсуждать интимную жизнь маминой подруги для нее все же чересчур.

– Я тебе сейчас объясню, это когда мужчина…

– Не надо объяснять, умоляю!

– Ты моя куколка стеснительная. – Мама улыбнулась как-то очень тепло. Как в детстве.

И они обе засмеялись.

– Нравятся блины? – спросила Нина.

– Да подожди ты с этими блинами. Это еще не все, что я хотела сказать. Я теперь же на «Мамбе»! Помоги мне выбрать красивую фотку. И как думаешь, сколько написать лет? На сколько я выгляжу? На 45 потяну?

– Погоди, ты зарегистрировалась на «Мамбе»?!

– Ну да. Любка мне сделала аккаунт. Ты знаешь, я не очень с компьютером дружу. Буду ходить на свидания. Чтобы встретить того, кто уготован мне судьбой и Луной.

– Мама, ты уникум какой-то.

– А что? А у меня, что ли, не может быть беса в ребро? Вот только не знаю, стоит ли порчу? Дешевле же, экономия получается.

– А без порчи еще дешевле.

Они обе надкусили блины совершенно одинаковыми надкусами. И стали одинаково их жевать.

– Ну а у тебя как дела? Как выходные? Удалось отдохнуть?

– Ох, мама, даже не знаю, что и сказать.

Что говорить. Да что тут скажешь.

– Мам, а у тебя когда-нибудь был любовник?

Вам никогда не казалось, что всего четыре сезона – слишком мало для обозначения тех погодных изменений, которые есть в нашей полосе? Вот лето, с ним все понятно: тепло, хорошо. Даже если холодно и дождь, то все равно хорошо. Потом наступает осень. Холодно уже, идут дожди, листья желтеют, мы становимся сентиментальными, хочется работать, читать стихи и ходить в театр. А потом приходит другая пора. Еще не зима в полном смысле этого слова, но уже и не осень. Листья облетели, снега еще нет. Или он выпадает и тает. Холодно, но вроде как не зима же еще. Но и осенью это называть не хочется. Озимь такая.

Нина придумала слово озимь еще в детстве. Вся семья умилялась удачному неологизму. Особенно отец гордился.

От отца по-прежнему не было вестей. Ринат не звонил, не писал. За окном была в разгаре та самая московская озимь. Озимь штурмовала и душу Нины. Она постоянно прокручивала в голове происходившее с ней последние три месяца. Мучила подруг вариациями трактовок. Написала даже стишок про несчастную любовь. Слишком наивный, чтобы его хоть кому-то показывать. Несколько раз порывалась написать Ринату, но удерживала себя. Подруги новую связь не одобряли. «Связалась с бабником, нафига? – говорила практичная Катя. – Забудь его. Переключись на кого-нибудь другого. А лучше всего переключись на мужа, когда он, кстати, возвращается?» Илья прилетал уже скоро. «Нормальный платежеспособный мужик, с прибабахом, но ты-то еще с большим прибабахом! Хватит сопли жевать, давай мужа своего люби уже, забань этого кобеля Рината и больше не вспоминай о нем. Переспала – и хорошо, закрыла гештальт, поняла, что он никудышный любовник». Катя являла собой эпицентр здравомыслия.