Игорь Савельев - Как тебе такое, Iron Mask? [litres]

Но оттого не менее унизительный.

– …Сами не знают, чего хотят, но поблагодарят, да, – с глумливой усмешкой говорил он кому-то по телефону.

Этого кого-то надо было еще подождать, снова высиживая в приемной.

ALEX: я в бешенстве

ALEX: этот твой чилийский попугай ничего не способен решить

THEO: ну потерпи возможно у него неочевидная для тебя тактика

ALEX: тебе рассказать какая у него тактика?

ALEX: он уже спрашивал собираюсь ли я принимать в наследство те дворцы якобы принадлежащие моему отцу о которых трубит пресса

ALEX: намекал что нужен правильный адвокат чтобы все легализовать и намекал на долю

THEO: о кстати а ты собираешься?

ALEX: там все оформлено на какие то фонды если все это вообще правда

THEO: может быть все же стоит прислушаться к опыту себастьяна?

ALEX: ахаха так вот оно что ты не прочь завладеть богатствами и поэтому подбил своего чилийского дружка

THEO: ты знаешь чем я не прочь завладеть

ALEX: уймись извращенец

Все эти дни Алекс старался не задерживаться нигде, перебегая от помещений к метро, и теперь с тоской понял, что замерзнет. Опять замерзнет. Человек в центре Москвы забывает о «природе», создавая комфортный микроклимат повсюду вокруг себя; он бессилен только на кладбище, где негде укрыться от холода.

Он шел впереди, а Себастьян с сопровождающим – за ним. Им дали-таки какого-то сторожа не сторожа, странного мужика, похожего на Стинга (и его ровесника). Нечистые длинные волосы, достающие до букв «ГУП РИТУАЛ» на спецовке, и слегка безумный взгляд. Себастьян сразу же завел с ним какой-то нескончаемый разговор о том, что сейчас это целый бизнес – когда коренные москвичи продают богатым людям уже не квартиры, а места на престижных кладбищах. И это, с одной стороны, нелегально, а с другой – легально, потому что как-то оформляются родственные отношения, чтобы выгодно толкнуть новому «родственнику» какую-нибудь никому уже не нужную двоюродную тетку, точнее, землю под ней, над ней, да уже и вместо нее. Себастьян ужасно говорил по-русски, и слушать это было особенно мучительно.

Деловитые подробности звучали жутковато, к тому же и тема придавала ненужный оттенок их миссии. Впрочем, дворник все равно ничего не решал, не знал и не понимал, а только ахал-охал – вот ведь, мол, до чего дошли! – хотя сам, скорее всего, мог рассказать об этом и поболее.

Они дошли до колонки, от вида которой Алекс аж вздрогнул – на нее был надет черный полиэтиленовый мешок, как на голову жертвы; ну да просто водопровод отключили на зиму, наверное. Алекс не мог вспомнить, когда ходил сюда зимой, хотя сейчас и не зима.

Просто грязь припорошена снегом.

Настоящей зимой здесь уже не пройдешь: тут не чистят – старая часть кладбища.

Почему могила здесь, в старой части, Алекс не знал, а отца уже тоже не спросишь.

Как, оказывается, много вопросов осталось.

Алекс увидел фамилию, на которой надо было сворачивать.

Простая русская фамилия. Алекс вдруг впервые задумался – он дернулся бы, если бы услышал ее в быту? – хотя где ее услышишь в Англии. Но, допустим, не в Англии. Как послание с того света. Но, может, и дернулся. Может, даже и слышал.

Было скользко, грязно, приходилось балансировать и хвататься за колья оград, чтобы на них же не напороться.

Себастьян теперь завел рассказ о том, как у одной его клиентки дедушка с бабушкой потеряли ребенка – тот был еще младенец; это уточнение звучало так, как будто «еще и не жалко»; дело было чуть ли не до войны, что тоже – «еще и не жалко» (тогда дети мерли пачками). От завода, по месту работы, им внезапно дали для младенца место на Новодевичьем. Было какое-то место, по распределению, почти случайно. И вот уж давно нет ни деда, ни бабки, но там теперь лежат все, и место превратилось в главный капитал этой семьи. Главное событие семьи за весь ХХ век. Простой семьи, случайно залетевшей на ВИП-погост.

«А? О! Хм», – реагировал их провожатый, хотя это Алекс был провожатый. История нудно тянулась, тянулась; замороженный, Алекс потерял начало и конец и уже не понимал, к чему это – не хотела же клиентка продать это место, в которое компактно уложены три поколения ее семьи.

ALEX: причем младенец как глава этой загробной семьи

ALEX: ему полноценный памятник

ALEX: а все остальные прожившие полную жизнь скромненько дописаны по бокам