Игорь Савельев - Как тебе такое, Iron Mask? [litres]

– Я не понял.

Можно уже ни о чем не думать, включить музыку или лекцию или даже закрыть глаза – кафельные переходы андеграунда, приземистые и сложно поворачивающие, походили на протоки какой-то, условно, печени и рано или поздно куда-нибудь да вынесли б, – но Алекс не мог отвлечься. Как ни пытался. Чемоданчики на стыках чик-чик. Видимо, многие ехали тоже в Хитроу.

Понятно: ему сразу все это не понравилось. Еще до всех этих туманных новостей из Москвы – не новостей: все процветало пока больше в формате твитов и полуфейков Фейсбука. Во вторник и того не было. Ему позвонили. То есть ему впервые позвонил некто .

Что бы ни происходило в их семье, да и в стране (но в стране никогда ничего не происходило), чего-чего, а такой привычки отец не имел. Перепоручать личные звонки референтам, адъютантам, помощникам, секретарям. Иногда он мог не звонить месяцами, это нормально – с учетом «теплоты» их отношений последних лет, – но такого, чтобы кто-то был уполномочен передать что-то от отца, не бывало. Могли быть технические детали – ну, там, на уровне «ваша встреча отменяется».

Нынешний разговор тоже поначалу маскировался под «технические детали» (и это Алексу тоже не понравилось). Бойкий парень, представившись новым помощником, выяснял, на какое время и какую дату «в пределах одного-двух дней» Алексу купить билет.

– Билет куда? – тупо переспрашивал Алекс.

У него было какое-то окно или куда-то он не пошел, сидел в цветочном садике. Туристы, атаковавшие старый Кембридж, почти не заглядывали в этот закуток, и можно было посидеть на травке, радуясь всеобщей буйной запущенности и тому, как что-то типа плюща, но с фиолетовыми цветами оплело древнюю стену.

– Билет в Москву. Вы предпочитаете «Аэрофлот» или British Airways ?

– Но я никуда не лечу.

– Михаил Андреевич просит вас приехать.

– Когда?

– Сегодня. Ну, в смысле не приехать сегодня, конечно. Но лучше все же…

– Но он мне не звонил.

– Да. Он попросил позвонить меня.

Это какой-то развод, понял Алекс. Что-то происходит. Фиолетовые цветочки.

– Я сейчас перезвоню отцу.

– Попробуйте, но вы вряд ли дозвонитесь. Он на Совете безопасности и сам позвонит вам, как только сможет. Алексей Михайлович, сообщите, пожалуйста, дату и время. Ваши паспортные данные у меня есть.

– Damn [2] Черт (англ.) . .

Отец и правда не взял трубку, а больше всего напрягла Алекса атмосфера некой неопределенности вокруг обратного билета. На вопрос, надолго ли все это, референт не в силах был ответить, снова ссылаясь на Сочи и Совбез. Идея же билета в один конец Алексу очень не нравилась. Чисто символически. Понятно, что это не проблема, но… Он жестко заявил, что может прилететь лишь на два дня. Да и этого будет за глаза. Наверняка – новый отцовский bullshit . А значит, можно с чистой совестью вернуться в Лондон прямо на следующий день.

Времени жалко, вот что.

Как ни странно, едва Алекс подумал про bullshit , как сразу успокоился. Он почему-то понял: так все и будет. (И уже спокойно, равнодушно отправился пить кофе, едва переступил порог терминала. Таможня и формальности подождут. К отцу всегда хотелось опоздать.) Конечно. Застарелая обида на отца была лучшим лекарством от любых страхов и тревог – даже перед тем прыжком с парашютом, когда они с Тео ездили во французские Альпы и Алекс, стоя в брюхе самолета возле самой синей пустоты, вполне осознанно и расчетливо раскочегарил себя на то, чтобы рискнуть назло.

Даже тот случай, когда Алекс в семнадцать лет… Он пытался, но не смог, а охрана через камеры это просекла, хотя камер вроде не было, и все пошло по худшему варианту – с сеансами у суицидального психолога, психолога-суицидиста, или как это называется… На самом деле с многообразием этих обид Алекс давно научился жить и без всяких психологов. Он как бы поверх обид, трезво сознавал, что отец дал ему очень много – именно в последние годы. Он дал свободу. Как раз благодаря бредням про СПИД, педиков и прочему веселенькому контенту. Благодаря неприязни своей, может быть. Иначе бы не отпустил. Никто никого не отпустил. А Алекса – выпустили.

Алекс мог теперь жить частной жизнью обычного человека. Простой студент. Русский, английский – неважно. Безликое Nikolaev в значении «неважно», а не в значении «тот самый». Вот это был царский подарок. Иногда, особенно если они долго не общались, Алекс действительно бывал взросло благодарен, и какой-нибудь разовый бредовый разговор в Москве – ради этого – вполне можно перетерпеть. Отключившись, не слушать, с мудрой улыбкой, чуть сострадательной.