Имре Шаркади - Избранное

— Ну ладно, рассказывай о себе, а я поеду медленней, или ты веди не спеша. Что ты предпочитаешь?

— Давай по очереди.

Он говорил о себе, не знаю даже, что именно, я лишь смутно догадывалась, но это было не так важно. Потом ни с того ни с сего я сказала, что на заводе, кажется, он был важной шишкой, так я слышала от Аннушки.

— А-а, от Анны Чаки, которая служит сейчас у вас?

Я кивнула.

— Глупая девчонка. Точно азартный игрок, ставит себя на карту. Вся надежда у нее удачно выйти замуж и начать новую жизнь. На свои силы не рассчитывает.

— Да ведь она работает и всегда работала.

— Разумеется. Но все, что Анна получает у вас, она тратит, верно, на тряпки и, конечно, не имела бы такой возможности, работая на заводе. Да и окружение там было бы у нее другое. Эх, да что говорить о ней!

Мне взгрустнулось. Я замолчала надолго, глядя в окошко. Пишта сидел за рулем, и я могла всласть любоваться природой, которую очень любила. Красивые картины сменяли друг друга; нас окружали холмы, затем пошел редкий лес; мягкий, мирный пейзаж, хотя больше всего я люблю высокие горы, заросшие кустарником берега рек и озер, травянистые луга. Потом мы проехали по мосту через ручей и увидели скопище больших домов с красными и серыми крышами, — это и был госхоз.

Как только мы вышли из машины, для меня начался какой-то кошмар. «Что же мне теперь делать?» — вдруг подумала я. Пишта направился в главное здание искать директора или кого-нибудь, с кем он мог бы поговорить, а я стала осматриваться, но не успела сделать и нескольких шагов, как ко мне подошел какой-то мужчина и очень вежливо и предупредительно стал расспрашивать, куда я иду и кто мне нужен. Я ответила, что приехала с их будущим инженером и, пока он занят, смотрю, что здесь есть интересного.

Но там не было ничего интересного. В просторных скотных дворах стояли коровы и лошади, пахло сеном и навозом, животные были, правда, прекрасные, они стояли длинными рядами и жевали. Вокруг хлопотали несколько работников, сперва они наблюдали за мной издали, а потом один из них, приблизившись, спросил, кого я ищу.

Я повторила в замешательстве, что, мол, только осматриваюсь, если это не запрещается; а приехала я сюда с их инженером.

— Нет, не запрещается… пожалуйста.

И он бросил на меня недоуменный взгляд, видимо пытаясь понять, что тут привлекает мое внимание, но я уже и сама не знала, на что смотреть; обычный скотный двор, ничего особенного, — сколько ни смотри, ничего нового не высмотришь.

Затем я послонялась немного по двору, вблизи машины, чтобы Пиште не пришлось искать меня. Чуть погодя я набрела на овечьи хлева, тоже новые и красивые, но и они, по-моему, ничем не отличались от других овечьих хлевов, которые я видела раньше в кино или в других госхозах, проезжая мимо. Там меня тоже спросили, что мне надо, не с начальственной строгостью, а с готовностью помочь, — по-видимому, моя незнакомая им фигура обращала на себя внимание, но я уже не в силах была отвечать на вопросы. Промямлив в ответ те же слова, я решила отказаться от дальнейшей прогулки, чтоб не твердить без конца одно и то же.

Я вернулась к машине; сидела и курила в ней около часа. Пишта все не показывался; у меня чуть не лопнуло терпение, и я включила радио, но тут же набежала куча ребятишек. Они слушали передачу, и теперь уже нельзя было выключить радио, иначе они бы подумали, что я хочу их прогнать.

Ребята тоже начали задавать мне вопросы, какая это машина, откуда прибыла, все ли станции ловит радиоприемник и можно ли в машине установить телевизор. Я оставила радио включенным и, закрыв дверцу машины — передачу и так было слышно, — снова пошла поискать что-нибудь интересное.

Вдруг я увидела издали Пишту в сопровождении нескольких мужчин. Должно быть, он давно уже вышел из здания и теперь направлялся куда-то, даже не поинтересовавшись, где я. Неужели я его стесняю? Почему он сразу не сказал мне об этом? Я могла бы тем временем куда-нибудь съездить и позже вернуться за ним.

Я поспешила к Пиште, он наконец меня заметил и, извинившись перед своими спутниками, подошел ко мне.

— Пойдем, — сказал он, — я познакомлю тебя с директором госхоза и главным агрономом.

Он представил их мне без тени смущения, ничего подобного и не приходило ему в голову, просто-напросто ему, целиком поглощенному своими спутниками, не было до меня никакого дела.

Директор и агроном стали вежливо расспрашивать меня, нравится ли мне госхоз; я, видно, произвела на них приятное впечатление. По опыту знаю, если женщина в ударе и хорошо выглядит, то все мужчины реагируют одинаково: стараются покрасоваться перед ней. И эти не составляли исключения.