Доржийн Гарма - Первые шаги

Гийма была розовощекой стройной девушкой с тонкой талией, большими, как у олененка, миндалевидными глазами. Внешне она производила впечатление изнеженной, избалованной девушки. И вряд ли кто бы подумал, что жизнь уже коснулась ее своим горячим дыханием. Несколько лет назад, похоронив мать на берегу бурной, порожистой речки Хоро-Гол, что далеко на юг от горы Бурэн-Хан-Ула, Гийма переехала с отцом в Ханх. Здесь все это и произошло.

Сколько раз, стоя на берегу моря, встречала Гийма восход солнца, любовалась вечерним закатом! Но никогда прежде красота окрестных мест не волновала ее так сильно. Она будто впервые увидела, какая лазурная вода в Хубсугуле, какими радужными узорами расцвечивает все вокруг утреннее солнце, и впервые ощутила, какие светлые мечты и надежды рождает в душе качающаяся на волнах вечерняя луна… Радостное настроение вдруг сменялось грустью, которая так же неожиданно сменялась бурным весельем…

Это началось одной июньской ночью. Гийма только что окончила десятилетку в Хатгале. Подружки пришли на пристань проводить ее. Тот день был и грустным и радостным. Грустно было расставаться со школой, с подругами. Но впереди долгожданная встреча с отцом. Пароход «Сухэ-Батор» покачивался у причала, вокруг слышались голоса тех, кто уезжал и кто пришел их провожать. Рядом грузилась баржа, которую потянет «Сухэ-Батор», откуда-то доносился грохот металла… Вскоре раздался басистый гудок парохода. Наступили последние минуты прощания с объятиями и поцелуями. Отъезжающие поднялись на борт парохода, и он медленно отошел от причала. Гийма, прислонившись к борту, махала рукой подругам. Берег быстро удалялся, вот уже люди на пристани превратились в маленькие точки. Постепенно стемнело, с моря потянуло прохладой. Гийма продолжала стоять у кормы. Вокруг уже не было ни души, лишь изредка доносились пронзительные крики чаек. Плеск волн о борт парохода сливался с грохотом двигателя, слышавшимся из открытого иллюминатора машинного отделения. Прежде Гийма не замечала, что двигатель парохода работает так шумно.

Из любопытства она украдкой заглянула в иллюминатор. Внутри она увидела молодого парня-кочегара, который, стоя в одних плавках, беспрестанно кидал поленья в прожорливую пасть печи. В помещении было жарко — по спине парня струился пот. Но он не обращал на это внимания и, словно на всем свете были он да топка парового котла, продолжал кидать поленья своими мускулистыми руками. По его лицу было видно, что работа доставляет ему удовольствие, и Гийма, как завороженная, еще долго смотрела, как споро и умело работал парень-кочегар. Обернувшись, Гийма увидела, что стало совсем темно и вода почернела. Из-за дальних гор показалась луна. На воду упала дорожка лунного света, упершись в корму парохода. Звезды игриво мерцали в вышине, далекие силуэты горных вершин вздымались в ночной тьме. Поддавшись очарованию ночной природы, девушка невольно воскликнула:

— Ах, какая красота!

— Действительно красиво, — вдруг произнес кто-то рядом. — Скоро луна поднимется еще выше. Свет ее запляшет в волнах, и тогда, Гийма, начнется настоящее волшебство…

Испуганно обернувшись, Гийма увидела того самого парня-кочегара. Свет из иллюминатора падал ему в глаза, и глаза эти весело смотрели на Гийму. «Странно, откуда он знает мое имя?» — смущенно подумала девушка. Словно угадав ее мысли, парень сказал:

— Не удивляйся. Я давно знаю, что ты — Гийма, дочь урянхайца Дамдина. Шесть лет ты ездила морем в Xатгал и обратно, и все эти годы я кидал дрова в топку, чтобы пароход мог везти тебя. А зовут меня Бата.

Его слова еще больше смутили Гийму. Она ничего не ответила и, повернувшись, снова стала смотреть на море. Луна поднялась уже довольно высоко, море фиолетово засветилось, белесые волны, пенясь, бились о борт парохода, который, казалось, был привязан к луне лунной дорожкой.

Пароход неторопливо плыл вперед по ночному морю. Порывы ветра трепали волосы Гиймы. Ей стало прохладно. Она прошла в общую каюту на корме и легла в постель. Мягкое покачивание парохода приятно убаюкивало. Все уже спали. Слышалось уютное посапывание детей. Через верхний иллюминатор струился свежий воздух. Гийме не спалось. Она думала о новом знакомом, вспоминала, как он смотрел на нее. Его глаза светились теплотой, а улыбка до сих пор согревала душу. Радостное волнение охватило Гийму. Спать расхотелось. Она решила еще раз посмотреть, как луна скользит по небу, как волны играют ее серебристыми отсветами. Гийма встала, быстро оделась и с сильно бьющимся сердцем вышла из каюты. Влажный, холодный ветер обдал ее свежестью, и ей показалось, что само море заключило ее в свои объятия. Подойдя к корме, она облокотилась на поручни. Позади парохода краснели ночные огни баржи. Полная луна величественно плыла по звездному небосклону, словно любуясь своим отражением в темной воде. Хотя ночной воздух холодил кожу и было немного жутковато стоять одной, Гийма не уходила с палубы. Рядом гудел мотор. Заглянув в иллюминатор, она увидела, что Бата продолжает кидать поленья в топку. В свете огня его лицо показалось Гийме лицом сказочного богатыря. «Такой работящий парень должен быть хорошим человеком», — подумала Гийма.