Игорь Безрук - Лехнаволокские истории [СИ]

— Но этот обвал, говорят, будет невероятным.

Виктор усмехнулся:

— Что может быть невероятнее того, что мы уже столько пережили. Наверняка, переживем и этот.

— Может, переживем. Вопрос только — как и какой ценой, — потерянным голосом произнесла Елена.

— Мам, можно еще конфету? — жалобно посмотрел на Елену сын.

— На сегодня хватит. И вообще, пора уже Антоше ложиться баиньки.

— Но я еще не хочу.

— Как же, не хочу, когда ты перед приходом дяди Вити глазки закрывал.

— Я не закрывал, они сами закрывались.

— Видишь, глазки хотят спать. Идем, я тебя уложу, — поднялась из-за стола Елена. — Подождешь, пока я его уложу? — спросила она Виктора.

— Конечно, не беспокойся.

Елена с сыном скрылись за дверью в детской. Виктор тоже поднялся, подошел к книжному шкафу, опять удивился подбору книг, взял с полки томик Анненского, стал перелистывать. Увлекся и не заметил, как появилась Елена, тронула его за плечо. Он обернулся.

— Уже уснул, — сообщила она с мягкой улыбкой. — Его время.

Виктор поставил книгу на место, снова повернулся к Елене.

— Знаешь, меня завтра утром перебрасывают на другой объект, километров за пятьдесят отсюда. Там, оказывается, армянин для себя строит еще одну дачу и нужны свободные рабочие руки. Это нам дополнительный заработок и всё такое…

Елена печально посмотрела на Виктора.

— А здесь у него больше ничего нет?

— Не знаю, но там, как я понял, всем делать нечего.

Елена отошла к столу, спросила, не глядя на Виктора:

— Хочешь еще чаю?

Он подошел к ней, осторожно взял ее сзади за плечи.

— Ты расстроилась, да? Это же ненадолго, максимум на недельку.

Елена повернулась, плотно прижалась к его груди.

— Хочу, чтобы ты сегодня остался у меня, — глухо сказала она. — Мне хорошо с тобой.

— Мне тоже, — так же тихо ответил он.

Утром у ворот Пашкина остановился всем уже знакомый красный «Гелендваген». Виктор первым увидел его в окно. Все только поднялись. Женька выскочил, пожал крупную ладонь Михалыча, расплылся в льстивой улыбке. Следом за ним, долго не думая, вышел и Виктор — одна сумка через плечо, другая в руке — все его пожитки.

Догадаться, на кого пал жребий, много ума не составило. Михалыч поздоровался с Виктором, открыл заднюю дверцу машины, помог закинуть вещи. Перекинувшись еще парой слов с Женькой, сел за руль. Джип тронулся. И секунды не пролетело, как промелькнула околица Лехнаволока. Не успело уследить за ним и Логмозеро. Только томная Онега проводила его долгим сумным взглядом до первой развилки, уходящей в глухой лес — по этой проселочной дороге, обходящей хитро Петрозаводск, быстрее всего можно было вырваться на мурманскую трассу.

Они проехали пару моховин, оставив сбоку огромную мусорную свалку и заброшенное старообрядческое кладбище, и вскоре вырвались на современную, плотно укатанную мышиным асфальтом трассу и влились в густой поток машин, несущихся на север.

Тут-то Михалыч дал своему «Мерседесу» волю. Они, как китайские болванчики, то и дело качались то вправо, то влево — Михалыч ни на обгонах, ни на повороте скорость не сбрасывал. Даже ухабы и выбоины словно перелетали, не ощущая.

— Знаешь, как я люблю скорость, — с небольшим акцентом негромким голосом говорил он. Лицо его при этом светилось, брови съехали набок, глаза оживленно перебегали с дороги на Виктора, с Виктора на дорогу. — Так бы ехал и ехал. Удачная машина. По мне.

— И давно она у вас? — спросил Виктор, чтобы как-то поддержать разговор.

— Второй год. Раньше у меня другой «джип» был. Украли.

Виктор слышал эту историю от его каменщиков. Михалыч тогда отправился в Питер по делам. Не успел зайти в гостиницу, как его любимца моментально свистнули. Он вышел буквально через пятнадцать минут и увидел лишь пустое место парковки. Вероятно, за ним следили еще из Петрозаводска.

Как огорчился он тогда! Даже к знакомым бандитам на поклон явился: разыщите, мол, две штуки зелеными в награду не пожалею. Но те только руками развели: угнано, видать, по спецзаказу.

«Тогда-то, — почесали затылки каменщики от неприятных воспоминаний, — нам на три месяца заморозили зарплату, пока Михалыч не купил себе новый «джип». Денег у него тогда бесполезно было просить. Разве только на похороны или лечение. Вот так. Но потом, как купил, рассчитался со всеми сполна. В этом вопросе он всегда аккуратным был, порядочным».

Впоследствии в порядочности Михалыча Виктор и сам убедился. И в тороватости тоже. Даже сейчас, отправляя его в Косалму, Михалыч купил кусок сервелата, кое-каких копченостей, овощей, зелени и несколько килограмм картофеля. Зачем, спрашивается, это ему надо — у него семья, трое детей: милых неоперившихся еще девочек, старшей из которых едва минуло одиннадцать, а самой маленькой всего год с небольшим? Но такова, как оказалось, была его натура. Будучи от природы щедрым и компанейским, он располагал к себе других. Со всеми, будь-то рабочий или начальник, он говорил, как с равным. Однако не терпел, когда пили без меры (потому что сам не пил) и разговаривали с ним в нетрезвом состоянии.