Игорь Безрук - Лехнаволокские истории [СИ]

Порывшись в посылочных ящиках, где хранились продукты, он убедился, что запасов у них почти не осталось: пара килограмм вермишели, купленной несколько дней назад, две банки тушенки, кило сахарного песка, столько же гороха, две буханки хлеба и около полукилограмма сала. Сало в первую очередь шло на закуску.

Выдумывать долго не приходилось. Виктор вытащил из ящика вермишель, банку тушенки, пару небольших луковиц. Будет вермишель по-флотски.

Варили на самодельной электроплитке киловатта на полтора (энергия все одно дармовая, так как ворованная).

Вода закипела быстро, и уже через полчаса Виктор не без удовольствия вдыхал пары разомлевшей в свином жиру вермишели, перемешивая её с тушенкой.

Вскоре Женька растолкал мужиков, не трогая только Пашкина, однако тот и сам, услышав сквозь дрёму суету, поднялся и стал взад-вперед слоняться из кухни в спальню, из спальни во двор, всё время косясь на стол, где парила остывающая вермишель.

Так как никто еще не садился есть, попросить еды сам он не решался, но стоило Саленко насыпать в глубокую миску первую порцию, как Пашкин мигом очутился возле стола:

— Что-то я проголодался.

— Дак бери ложку и садись рядом, — усмехнулся Саленко.

После завтрака отправились на работу. Сложного, на первый взгляд, ничего не было: прокопать вдоль забора дачи канаву для отвода воды шириной и глубиной в штык лопаты и проложить над ней мостки в том месте, где начинается пирс, чтобы другие дачники могли свободно добраться к озеру.

За всё про всё армянин обещал триста рублей. Деньги не ахти какие, но в их безвыходной ситуации — достаточные для прокорма.

Глянув на местность, прикинули, что работы тут от силы часа на три-четыре. Инструмента хватало. Разбились на участки, чтобы не толкаться и не мешать друг другу, и рьяно набросились на грунт.

Дело, однако, оказалось не таким уж и легким. Не зря, наверное, хозяин пятьдесят «зеленых» им предложил: Карелия — одна сплошная гряда, не земля с камнями, а камни с землей. Углубиться лопатой можно было только сантиметров на десять-пятнадцать, и сразу же гладкий окатыш охватом в две, а то и три ладони звучно напоминал о том, что нет легкого хлебушка и не всё коту масленица. Пришлось браться за ломы и разбиваться по парам: один долбит, другой выбирает. Отдельные валуны до двадцати килограмм выворачивали вдвоем, а то и втроем. Работа затянулась до вечера, к тому же появилось опасение: вот-вот нагрянет сам хозяин и что скажет? Шестеро здоровенных мужиков целый день ковыряют тридцатиметровую канаву в штык глубиной… Да на хрен такие работнички нужны — стыдоба!

Мужики обозлились на всё: на бригадира, на валуны, на армянина, который с минуты на минуту подъедет, на себя — за свою нерасторопность и бессилие. И надо же — злость прибавила сил: и канаву, и настил закончили к пяти вечера.

Сосед напротив всё не мог нарадоваться: обычно, чтобы зачерпнуть в озере ведро воды, приходилось брести в камышах, теперь же по настилу без труда переберешься на пирс и не только наберешь воды, но и — при желании — искупаешься.

Приободренные искренней похвалой, мужики стали надеяться, что и армянину их работа понравится.

Они отнесли на место инструмент и, оставив Женьку и Мишку дожидаться армянина, пошли домой — чего толпой пугать человека.

Армянин на самом деле остался доволен, лишь попросил немного сгладить края канавы. (С этим можно было управиться за полчаса.) Но главное — он в них поверил, и на следующий день предложил убрать мусор и камни на всей территории дачи, засыпать песком пляж, а чтобы можно было свободно заходить в воду — выдрать в ней всю растительность вдоль пляжного берега.

Шабашников пока устраивал любой оплачиваемый труд — только бы перебиться, только бы дотянуть до того дня, когда — они еще верили в это — приедет Ванька и заберет их, наконец, в лес.

После ужина Бражко и Саленко отправились на рыбалку. Неудачи первых дней не давали им покоя. Неужели они, заядлые рыбаки, ловившие дома не по одному килограмму рыбы, здесь не смогут поймать ни одной? Решили опять спуститься ближе к понтону, где рыба из Логмозера устремляется в Онегу. Здешние говорили, что на леску в этом месте может попасться не только корюшка или карась, окунь или щучка, но и лещ, и, если повезет, судак или сиг. В прежние времена Онега кишмя кишела лососем и форелью, и предприимчивые кулаки-барышники, скупая у местных рыбаков улов, регулярно поставляли рыбу даже в Питер.