Игорь Безрук - Время лохов [СИ]

Но Елена с Геркой? С ними все в порядке?

Я протиснулся сквозь толпу дальше, к двадцать третьему дому, но и там все было оцеплено, у каждого подъезда теперь дежурил милиционер. Вряд ли я без местной прописки смогу попасть в дом. Так и придется ехать к Гере на рынок, ничего другого больше не остается.

Геры на рынке не оказалось, но Юрка успокоил меня: у них все нормально, никто не пострадал. Но Елена так испугалась взрыва, что у нее чуть ли не начались схватки, и для нее тоже пришлось вызывать скорую. Герка к нему заезжал, теперь опять погнал обратно в больницу: надо было закупить необходимого, Елену все-таки положили.

Я облегченно вздохнул — хоть какая-то хорошая новость, еще немного поболтал с Юркой, отдал ему деньги для Елены и попрощался.

Но за сегодняшний день мне пришлось поволноваться еще не один раз. Когда я вернулся на Удальцова, Баскаков сказал мне с горечью, что наши паспорта у оперов забрать ему не удалось. Те посчитали Баскакова мелкой сошкой, им захотелось сорвать куш покрупнее и они потребовали, чтобы за паспортами лохотронщиков приехал кто-нибудь из крыши.

— Это может затянуться на неделю, а может и вовсе ничем не закончится, — с сожалением сказал Баскаков.

Я пришел в уныние — у меня на завтра билет. Сдать его, значит, остаться в Москве еще на неопределенное время снова без работы, без средств существования. Баскаков, при всем уважении к нему, содержать меня не будет, ему самому дашь ума прокормить себя и свою жену. Пройтись, как раньше, по рынкам — уже не те времена, человека с улицы никто больше к себе не возьмет, тем более, без паспорта — кто ты таков, парень?

Ерема посоветовал обратиться в ближайшее отделение милиции, сказать, что паспорт украли. Если дадут такую справку, по ней я смогу вернуться домой, а там восстановить паспорт. Выбирать не приходилось. На следующее утро я, не затягивая, отправился в райотдел.

Участковый, худенький скуластый лейтенантик не хотел даже связываться со мной, все подводил меня к той мысли, что если паспорт у меня вытащили в метро или возле него, то заниматься этим должно другое отделение, к тому же в связи с терактом на Гурьянова, им не до розыска моего паспорта. Я был готов к такому повороту и настаивал на обратном: нет, не в метро, на улице, именно в этом районе, по месту проживания.

Я был в отчаянии, но попросил войти в мое положение, ведь паспорт-то у меня был, именно по нему я купил билет домой, как я теперь пересеку границу?

— Я же уехать хочу, а не остаться, — умолял я лейтенанта все-таки войти в мое положение.

— Ладно, — смилостивился он надо мной, — подождите на улице, я посмотрю, что можно сделать.

Я с надеждой выскочил во двор. Как мне осточертела подобная скитальческая жизнь, скорее бы домой, большего я ничего не желал: никаких мытарств, никакого криминала. Пусть лучше с чистого листа, чем в болоте или по уши в грязи.

Минут через двадцать участковый вышел ко мне и протянул справку.

— Вот, все, что мог. Удачи тебе.

— Большое спасибо.

Я с облегчением вздохнул. Когда лейтенант ушел, развернул справку. В ней значилось, что такой-то гражданин обратился в такой-то райотдел милиции с заявлением о краже личного паспорта, факт которой не установлен. Тоже официоз, но хоть что-то. Хоть что-то. У меня теперь есть билет, есть справка об утере паспорта, авось, прокатит. Это русское «авось», в беспросветных, казалось бы, обстоятельствах частенько выручало.

— Что вы теперь? — спросил я, прощаясь с Баскаковым.

— Скорее всего, тоже уедем. Куда, — еще не решили, помозгуем, не пропадем. Сделай одно доброе дело: приедешь, заскочи к моим старикам, скажи, что я жив-здоров, пусть за меня не переживают.

Я пообещал. Расстались старыми добрыми друзьями. Я собрал свою небольшую спортивную сумку и вышел из квартиры. Как приехал в Москву с одной сумкой, так и уезжаю, ничего не прибавив. Но это нисколько меня не расстроило: не первый раз я начинал с нуля, не привыкать.

В поезде мне досталась боковая нижняя полка. Я сам такую выпросил у кассира: ехать больше суток, днем можно свернуть постель, раскрыть столик, почитать; надоело — снова завалиться подремать; да и когда настанет время обеда, не придется выклянчивать угол, чтобы примоститься. А по большому счету я так устал от поездов, не находил в частых поездках на них комфорта: то соседи попадутся шумные и беспардонные, то проверяющие пристанут с горящими глазами, в которых открытым текстом написано «дай». Вот и сейчас один из таких погранцов (свой, можно сказать, родной, — российскую границу час назад миновали безо всяких инцидентов) попросил меня пройти с ним в тамбур — паспорта нет, справкой хоть утрись, надо бы вас, гражданин неизвестный, высадить и установить, действительно ли вы являетесь, как утверждает бумага, Дмитрием Ярцевым, или просто скрываетесь под этим именем от закона.