Марлус Морсхёйс - Тени Радовара

– Что же ты такого натворил?

Он пожал плечами.

– Мы живем в Нижнем районе, и родители уже много лет пытаются оттуда выбраться. Я приносил не очень много баллов, а так они получили надбавку. А с тобой что?

– Я положилась на людей, которым нельзя было доверять, и тем самым подставила свою семью.

Больше она ничего не стала говорить. Не важно, как они попали в Мин-III. Важно, как им теперь отсюда выбраться.

Многие «минусовые» больше всего любят воскресенье. Вместо каши дают яйцо и хлеб. Приходят письма от родных, а еще в девять часов вывешивают баллы. Йона воскресенья ненавидит, и не только потому, что Андор каждый раз так расстраивается. Она не завидует тем, кто получает письма пачками, но ей самой приходит одна-единственная страничка от мамы, и это разрывает ей сердце. От папы и Джимми ни слова. От бабушки тоже ничего. И от Залмана. Кажется, что для тех, кто остался в прежнем мире, ее больше не существует. Как будто ее засосало в черную дыру под названием Мин-III. Радовар прекрасно существует и без Йоны Бергер. И еженедельные мамины отписки не спасают от этого ощущения. У мамы просто нет выбора, не может же она не писать своей единственной дочери. Это противоречит образу примерной и некогда успешной семьи.

Но больше всего Йона ненавидит воскресенья за то, что всегда вспоминает о прогулках в Космопарке. В первое воскресенье здесь она представила себе, что лежит у фонтана, окруженная запахом свежескошенной травы. Но после этих грез вонь в палате А-2 стала еще невыносимее. А теперь, спустя четыре недели, Йона вся пропиталась этим запахом: каши, пота, нестираного белья и мокрых полотенец. Она ходит в душ при любой возможности, но всё без толку. Она даже пробовала помыть с мылом нос изнутри, но от этого только появился противный привкус во рту. Неужели она когда-то жаловалась на воздух в Звездном Свете? По сравнению с Мин-III воздух там был свеж, душист и приятен. Йона уже давно приглядывается к маленьким оконцам в спальной комнате и производственных помещениях, но они не открываются. «Потому что смотреть надо не вовне, а внутрь себя», – пояснил как-то Андор. Она знает, что он просто повторяет заученные правила, но ей всё равно захотелось сбить с его носа очки. На прошлой неделе она чуть не выбила окно. Андор вовремя успел ее остановить.

Часы над дверью показывают восемь. Через час с небольшим закончится вся эта ерунда с баллами и переездом. Сразу после завтрака в зале начались беспокойное шарканье, покашливание, мелкие перебранки. Напряжение висит над ними ядовитым облаком, и воздух становится еще удушливее, чем обычно.

Андору это нипочём. Как всегда по воскресеньям, с верхнего яруса кровати так и льется водопад слов:

– А ты, Йона, как думаешь? Сколько у меня баллов? Ты видела, как я старался всю неделю? И брал еще работу дополнительно? Но на этой неделе поступило мало новеньких, а значит, на баллах будут экономить. Нет, я думаю, меня всё-таки переведут, мне не хватало всего тридцати четырех баллов. А через какое-то время переведут и тебя, я буду тебя ждать и застолблю для нас хорошую кровать. Ты ведь тут без меня пару недель протянешь?

Йона уже знает, что отвечать ему не обязательно. Как и то, что баллов ему не хватит и что он сам это понимает. Она накрывается одеялом с головой. Если ему так нравится себя обманывать – пожалуйста. Но ей слишком больно это слышать.

Без пятнадцати девять дверь в холл открывается. Андор выпрыгивает из постели и одним из первых несется к доске с баллами, чтобы занять хорошее место. В девять часов в холле не протолкнуться. Йона лежит, крепко зажмурившись. Когда из-за двери начинают доноситься плач и восторженные крики, она садится на постели, чтобы встретить Андора. И в этот раз опять кажется, что он стал на пару сантиметров ниже, чем был. Он смотрит в пол и качает головой.

– Сколько? – спрашивает Йона.

– У тебя на целых 471 с половиной больше, чем на прошлой неделе. Итого плюс 272.

Он садится рядом. Йона думает, не нужно ли его обнять, но не знает, поступают ли так не-друзья. Она неловко похлопывает его по плечу.

– Ну же, Андор, тебе осталось набрать всего 29 баллов, и ты вернешься на седьмой этаж.

– А тебе – всего 228. Спорим, ты меня опередишь?

Не дожидаясь ответа, Андор забирается к себе в кровать и сразу засыпает. Йона укрывает его одеялом и всем сердцем желает, чтобы ему приснилось то, о чём он так мечтает: как он забирается на дерево.

Поесть. Полежать. Поискать наименее растрепанную книгу в шкафу – в том месте, которое Минди обозначила как «рекреация»: это угол всё той же палаты, где стоят четыре продавленных дивана, всегда занятых самыми старшими и сильными «минусовыми». Прочесть мамино письмо с новостями из Звездного Света (бабушка чувствует себя хорошо, у папы тоже всё в порядке, и у Джимми, семью Келлеров опять переселили под землю, потому что Матс ударил учителя). Четвертое воскресенье в Мин-III так и тянется, пока серый свет, просачивающийся в окна, наконец не чернеет. Йона проводит двадцать восьмую черточку на листе бумаги, который прячет под матрасом. Потом ложится в кровать, натягивает на себя одеяло и ждет, пока наступит понедельник. Она лежит с широко раскрытыми глазами, чтобы не подпускать к себе черных птиц.