Марлус Морсхёйс - Тени Радовара

Снизу доносится топот сапог. На глаза наворачиваются слезы.

– Всё, можно не торопиться. Они уже здесь!

– Прислушайся, они спускаются. Никто даже не догадывается, что мы побежали наверх.

– Я тоже не понимаю, зачем…

Килиан тянет Йону за собой.

– Сейчас некогда. Бежим!

Йона с шумом втягивает в легкие как можно больше воздуха и сильно давит на живот, чтобы избавиться от боли. Бежит за Килианом, и мышцы на ногах прямо-таки взрываются.

Сто сорок третий. Они бросились бежать, когда были на сто двадцать шестом этаже Восхода. За двадцать четыре лестничных марша до крыши. Еще семь, и они окажутся на самом верху самого высокого здания во всём Радоваре, пятьсот метров над землей. А что потом? В фильме орлы подхватили бы их когтями и на крыльях перенесли в орлиное гнездо высоко в горах Радовии. Но они не в фильме. И в Радоваре живут только черные птицы. И попасться здесь можно только в когти Серой Бригаде. А из этих когтей никому не вырваться. Наверное, это самый простой выход.

Слышно, как где-то внизу хлопнула дверь. И сразу грохот шагов по лестнице – на этот раз они приближаются, причём быстро.

– Теперь они знают, где мы, – с трудом произносит Йона. Каждый вдох продирается сквозь горло, как по наждачной бумаге. – Я больше не могу, совсем. Беги без меня. Всё.

Вместо ответа Килиан хватает ее за руку и тащит наверх. Взгляд у него такой свирепый, что теперь Йоне еще страшнее. Она кричит и все оставшиеся силы бросает на то, чтобы преодолеть последние ступени.

Сто сорок девятый. Грохот всё ближе. Сто пятидесятый. Красные стрелочки на стенах обозначают запасный выход на крышу Восхода. Йона толкает дверь. Ветер едва не сбивает ее с ног. Он треплет ее одежду и кудрявые волосы, сдувает слезы с глаз. Килиан подтягивает потуже лямки рюкзака и за руку тянет ее к самому краю крыши.

Вдруг ветер стихает, и Йону охватывает странное спокойствие. У Килиана нет никакого плана. Это конец. Она смотрит по сторонам. Они стоят так высоко, что вокруг – куда только хватает взгляда – ярко синеет небо и стремительно скользят облака. Далеко внизу, сквозь разрыв в плотном покрывале тумана под ногами, виднеется полоска моря – или это только так кажется. Как бы ей хотелось хоть раз съездить на море, подальше от городского сумрака, туда, где нет ничего, кроме воды и неба.

Килиан разворачивает Йону к себе и прижимает сильнее, чем когда-либо. За его спиной открывается дверь, и на крышу выбегают Серые бригадиры. Сейчас ее собственный крик, наверное, разорвет ее на части. Нет! Она не умеет летать. Она не хочет лететь. В голове с бешеной скоростью проносятся образы: темные тоннели, нежные розовые цветы, стаи кричащих черных птиц, единственный глаз Залмана, глядящий на нее с сочувствием. Ах, девчушка.

Она пытается вырваться, но Килиан еще сильнее прижимает ее к себе.

– Держись за меня! – кричит он ей на ухо. – Я тебя не выпущу!

Йона обнимает его. Впервые. В последний раз.

И падает спиной в пустоту.

Йоне всегда хотелось узнать, что чувствуют те, кто спрыгивает с крыш Радовара. Панику? Сожаление? Они кричат? Про себя она думала, что тихо растворится в пустоте. Пш-ш, и нет ее. Растаяла в сером тумане, разлетелась по ветру.

Но это не так. Кажется, ее тело превратилось в сплошной крик, ветер свистит в ушах, желудок перекрывает горло, так что трудно дышать. Йона уткнулась лицом Килиану в подмышку и крепко обхватила его руками и ногами.

– Берегись! – кричит он ей в ухо и так сильно сжимает ее руками, что выдавливает последний воздух из ее легких.

Сильный рывок. Свободное падение прекращается. Йона бросает взгляд вверх, за плечо Килиана. Они болтаются на сине-фиолетовом парашюте. Восход такой высокий, что и сейчас они выше всех домов Радовара. Через прорехи в тумане хорошо видно, как строгий рисунок домов и улиц Средних районов переходит в свободную планировку Верхних. А за кривыми улочками центра видна синяя полоса. Море.

– Держись, – говорит Килиан. – Я собираюсь приземлиться на соседнее здание.

А потом что? Мысли перебивают друг друга. Йоне надо будет незаметно выйти на улицу. Из Восхода наверняка уже всех эвакуировали. Главного фасада сейчас не видно, но там, конечно же, полно народу. Она может сказать, что ей стало плохо, а когда она наконец вышла из туалета, всех как раз выводили наружу. Она приведет в порядок волосы, снимет черную футболку и смешается с толпой. Кто догадается, что девочка в черной футболке и кепке и девочка с кудрями в розовом платье в цветочек – один и тот же человек? Если очень повезет, всё еще может обойтись.