Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

Грейс резко села в постели. Затем соскочила с кровати и выбежала из комнаты, словно движимая некой сторонней силой. Мгновением позже она уже стояла перед спальней Марка. Постучала. Повернись и уйди , в панике думала она. Поздно! Марк уже открыл дверь и стоял перед ней в наполовину расстегнутой рубашке.

– Что-то не так? Тебе что-то нужно?

– Элеонора, – с ходу начала Грейс. – Мы полагали, что она ищет ответы на вопросы, возникшие у нее в связи с гибелью девушек. А что, если вся правда была уже ей известна? – Грейс сделала глубокий вдох. – Что, если она знала, как все произошло, потому что это она их предала?

Марк помолчал, обдумывая ее мысль.

– Войдешь? – Грейс кивнула.

В спальне Марка царил беспорядок. На глаза отовсюду лезла одежда – валялась на диване, вываливалась из шкафа. Марк освободил для Грейс единственное кресло, переставив с него свой портфель на оттоманку.

– Так, по-твоему, это Элеонора предала девушек? – спросила он, когда она села.

– Не знаю. Но если это она, значит, Элеонора не искала правду, а пыталась ее скрыть.

– А что, годится как рабочая версия. Энни сказала, что прошлое Элеоноры покрыто мраком и друзей у нее не было. Она родом из Восточной Европы. Не исключено, что она работала на немцев.

У Грейс голова шла кругом. Она не хотела верить в эту версию, но отмести ее тоже не могла.

– Просто в голове не укладывается, – произнесла она. – А вдруг Элеонора с самого начала была предателем, специально внедрилась в УСО? Использовала девушек как фигуры на шахматной доске, чтобы помочь немцам получить ценные сведения. Вместо того чтобы опекать агентов, она послала их на смерть. – Грейс помолчала, пытаясь из разрозненных фактов составить целостную картину. – Но ведь Энни сказала, что после войны Элеонора навещала ее сестру, о чем-то расспрашивала. Если она сама предала девушек, зачем ей это было нужно?

– Как знать? Может, хотела убедиться, что ее никто не подозревает. – Внезапно все перевернулось с ног на голову. Даже смерть Элеоноры, погибшей в обычной автокатастрофе, казалось, окутана тайной. Могла ли Элеонора, снедаемая чувством вины за свою подлость, сознательно броситься под колеса?

– Просто не верится, что Элеонора могла предать девушек, – промолвила Грейс. С другой стороны, что ей известно об этой женщине? Все может быть. – Больше не могу об этом думать. Пойду, – устало произнесла Грейс. Но со стула не встала.

В лице Марка отразилось понимание.

– Порой одиночество очень тяготит, – заметил он, усаживаясь рядом с ней, пожалуй, слишком близко. Они обратили лица друг к другу. Грейс закрыла глаза. Она была уверена, что Марк попытается ее поцеловать, и почти желала этого. Но он не поцеловал. Вместо этого большим пальцем провел по ее щеке, поймав слезинку, что незаметно для самой Грейс выкатилась из ее глаза.

В следующую минуту он встал, прошел к шкафу и вернулся с фланелевой рубашкой, которую протянул Грейс. Она удалилась в ванную, чтобы переодеться. Ткань источала его запах, пробивавшийся даже сквозь свежий аромат моющего средства, в котором была выстирана рубашка.

В балахонистой «ночной сорочке» Грейс вышла из ванной. Марк придвинул кресло к оттоманке и теперь застилал простыней импровизированную кровать. Она подумала, что он готовит постель для нее, но Марк сам вытянулся в кресле, втиснув свою долговязую фигуру в тесное пространство.

– Я не хочу сгонять тебя с твоей кровати, – запротестовала Грейс.

– Ложись, ложись. Я могу заснуть где угодно.

Ошарашенная непристойностью ситуации, Грейс опустилась на краешек постели. Она испытывала неловкость, и в то же время ей почему-то было плевать на приличия, даже хотелось, чтобы Марк лег рядом.

Грейс прислонилась к изголовью кровати.

– Я рассказывала про то, как жила во время войны… я любила Тома. – Ей и самой было странно, что она рассуждает о муже здесь, в спальне его лучшего друга, но Грейс казалось, что она должна все объяснить Марку. – И люблю. Просто семейная жизнь в престижном предместье… я никогда не вписывалась в тот круг.

– Я тебя хорошо понимаю, – отвечал Марк. – Со мной было то же самое, в Йеле. – Грейс удивилась, она всегда считала, что Марк тоже из богатой семьи. – Я учился бесплатно, в рамках стипендиальной программы. Том, наверно, тебе не говорил. – Грейс покачала головой. – Конечно, нет. Я всегда подрабатывал, обслуживал столики в столовой, хватался за любую работу, лишь бы свести концы с концами. Для Тома это не имело значения, но другие четко давали мне понять, что я не их круга. В конечном итоге это оказалось не столь важно. Я неплохо преуспел, – добавил Марк, жестом обводя комнату. – Диплом у меня такой же, как у них. Но то, что я чувствовал тогда, никогда не забуду.