Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

Данилову она позвонила, не иначе как потому, что он всегда называл ее Катериной Сергеевной, а не просто Катериной или Катей. Юные девы ценят уважительное отношение и любят, когда к ним обращаются по имени-отчеству. А вот после сорока приоритеты могут измениться. Так, например, одна из лаборанток в ответ на «Веру Юрьевну» резко сказала Данилову, что она еще не такая старая, чтобы быть Юрьевной. Старая – не старая, а к малознакомому человеку, выглядящему на все пятьдесят, по имени обращаться как-то неловко. Лучше уж огрести за употребление отчества, нежели за неупотребление.

В свое время, после ухода со «скорой», Данилову пришлось довольно долго привыкать к отчествам. На «скорой» нравы простые, там по имени-отчеству зовут только заведующих подстанциями и старших врачей. Ну, может еще и некоторых сестер-хозяек, если они сильно пожилые. А всех остальных – только по именам и ничего обидного в этом нет. Традиции такие, специфика. А в прочих медицинских учреждениях обращение по имени допускается только при наличии каких-то дружеских отношений и только наедине.

К беседе с председателем комиссии Данилов подготовился со всей тщательностью, на которую он был способен. Написал отдельные объяснительные по каждому нарушению, чтобы не переписывать ничего, если вдруг какое-то нарушение в процессе разговора «снимется», составил «хронометраж», показывающий, что у доктора Макаровской и его самого не было возможности сделать своевременно записи о назначениях сильнодействующих лекарственных препаратов пациенту Сидорову, а также собрал «с миру по нитке» информацию о Пульхитудове.

– Он – tabula rasa, [11] Чистая доска (лат.) – сказала Елена, знавшая департаментские кадры гораздо лучше мужа. – Своего мнения у Пульхитудова нет. Как директор департамента его настроит, так он и действует. Если он у вас землю носом роет, значит – получил соответствующее указание. Но может и наоборот – спустить все на тормозах. Когда ты был в Севастополе, в четвертой инфекционной больнице умерла женщина, которая находилась на лечении с диагнозом «дизентерия». На вскрытии обнаружился инфаркт недельной давности. В инфекционных больницах вообще часто пропускают инфаркты, но умершая была тещей заместителя главного редактора радиостанции «Голос Москвы», так что шум вокруг этого дела поднялся большой, знатный. Но главврач «четверки» – близкий друг Соловья, а Соловей, при всех его недостатках друзей своих в обиду не дает. Он велел Пульхитудову замять дело, что и было сделано.

– Как можно замять такое? – не поверил Данилов. – Явная же халатность, голая и неприкрытая.

– А ты подумай, – предложила Елена. – Ты же человек бывалый, департаментом здравоохранения в Крыму руководил. Вот если бы я так прокололась, то как бы ты меня спасал?

– Даже представить не могу, – признался Данилов. – Особенно с учетом того, что дело осложнилось знатным скандалом.

– Эх ты! – усмехнулась Елена. – Многому тебе еще учиться надо. Патологоанатом, который проводил вскрытие, признался в том, что он спьяну напутал – увидел инфаркт там, где его не было.

– Ничего себе! – изумился Данилов.

– Покойницу две недели назад похоронили, в наличии были только микропрепараты, которые были отправлены на повторное исследование…

– И никакого инфаркта при повторном исследовании не нашли, – закончил Данилов.

– Именно так! – подтвердила Елена. – Патологоанатома уволили по статье, с великим шумом, но он сразу же устроился в девяносто вторую больницу, а спустя год стал там заведовать патологоанатомическим отделением. Человек получил награду за свою понятливость и готовность услужить. Так что понимай, Вова, с каким ловким фокусником тебе придется иметь дело.

– Удивительно, что такой фокусник работает главным специалистом отдела организации стационарной помощи, – сказал Данилов. – Он же далеко не мальчик, ему на вид лет пятьдесят. Давно пора отделом или управлением руководить, а то и заместителем директора стать.

– Соловей его не повышает, боится, что подсидит, – объяснила Елена. – Хвалит, награждает, премиями осыпает, но расти в департаменте не дает. Предлагает время от времени перейти куда-нибудь главным врачом. Пульхитудов от таких предложений пока что отказывается. Не хочет уходить из департамента, да и неспокойно быть главным врачом в наше время.

– Это да, – согласился Данилов. – Самая опасная должность в здравоохранении.

– Самая опасная? – удивленно переспросила жена.