Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

Поскольку дело получило широкую огласку, директор департамента здравоохранения назначил повторное комиссионное исследование тела под руководством главного патологоанатома Москвы. Заключение судмедэксперта полностью подтвердилось. Валерий Николаевич понимал случившееся правильно – директор департамента не захотел вытаскивать его из дерьма (а ведь мог бы, если бы захотел!), стало быть дела совсем плохи. Почему именно не захотел, даже думать не хотелось, слишком уж тягостными выходили думы. Да и что толку в мотивах? Важен же результат.

Кардиограмма, якобы снятая в день выписки, вызвала наверху большой интерес. Ее сравнили с той, что была снята накануне, а также с теми, которые были в амбулаторной карте Скурмажинской и обнаружили подлог – «выписная» кардиограмма оказалась чужой. Подлог детектед! Ату его, ату!

Вся эта история разворачивалась на глазах у общественности, которую информировали пронырливые журналисты. Все сумели раздобыть, сукины дети – и копию заключения судмедэксперта, и копию отчет комиссии, и копию выписного эпикриза… Даже интервью у «нашего источника в департаменте здравоохранения, пожелавшего остаться неизвестным» взяли. Источник так рьяно обличал порядки в восемьдесят восьмой больнице, что в нем явственно угадывался претендент на троновский трон.

На Лахвич и Корсун тут же завели уголовные дела. Обе дружно сели на больничный, как будто это могло бы их спасти от другой, более серьезной, «посадки». А Валерий Николаевич получил личную благодарность от директора департамента Соловья. Тот так и сказал: «Спасибо тебе, Валерий Николаевич, удружил так удружил. Век не забуду!». И на следующий же день прислал в больницу комиссию.

О переходе в департамент можно было уже не мечтать – хрустальная мечта разбилась вдребезги. Усидеть на своей должности Валерий Николаевич тоже не надеялся, потому что прекрасно понимал, что Соловей должен принести его в жертву, чтобы успокоить общественность. Начмедом тут не отделаешься, нужна фигура покрупнее – уж очень громкое дело. Вопиющая, ужасающая халатность, осложненная фальсификацией медицинской документации.

Сейчас Валерий Николаевич желал лишь одного – уйти по собственному желанию. Трудовая книжка, не запятнанная «принудительным» увольнением, давала возможность устроиться главным врачом в какую-нибудь из областных больниц. Соловей не вечно на этом посту сидеть будет, им сильно недовольны, что в министерстве, что в мэрии. Слабый он руководитель, да и организатор никудышный. Мэр ему уже говорил об этом, в глаза и при свидетелях. Так что через годик-другой, когда эта история полностью забудется, можно будет вернуться в Москву. Только для того, чтобы вернуться на хорошее место, нельзя «снижать планку» – нужно возвращаться с должности главного врача, чтобы не карабкаться снова по однажды пройденным ступенькам.

Зацепки в министерстве здравоохранения Московской области у Валерия Николаевича имелись, но не настолько свойские, чтобы закрыть глаза на пятно в послужном списке. Валерий Николаевич никогда не думал, что ему может понадобиться «место для отсидки» в Подмосковье и потому и не развивал тамошние связи должным образом. Если без пятна уйти не удастся, то о должности главного врача можно и не мечтать. Максимум – начмедом возьмут, причем далеко не в самое хорошее место.

В свою очередь, Валерий Николаевич сказал «спасибо» Яковлеву, добавив к саркастичной благодарности вереницу матерных слов. Уволить бы этого подонка, пока есть такая возможность, да нельзя в столь ответственный момент плодить недовольных. Это он пока в заместителях ходит язык за зубами держит, а как уволишь начнет интервью налево и направо давать и кляузы в министерство строчить. Вот же урод! Кто его, спрашивается, за язык тянул? Зачем обнадежил? Валерий Николаевич и сам бы мог найти подход к тринадцатому моргу, да еще бы и проконтролировал все надлежащим образом, чтобы избежать срывов.

Валерий Николаевич сказал секретарше, что его нет ни для кого, кроме директора департамента, и для пущей надежности запер изнутри дверь кабинета, а то некоторые сотрудники имели привычку вламываться к главному врачу, не спросив дозволения. Умыв лицо холодной водой, он подумал о том, что теперь будет можно снова отпустить бороду (вряд ли дальше придется работать в ковидной больнице) и от этой мысли на душе малость полегчало. Вообще-то Валерий Николаевич нравился самому себе всегда, но с бородой нравился больше, чем без нее.