Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

– А фамилию ее вы не знаете? Я раньше на «скорой» работал в Выхино, это же совсем недалеко от Ретуева, может и пересекались когда.

– Знаю, как не знать. Рогачевская ее фамилия, а зовут Людмилой Георгиевной, как нашу заведующую пульмонологией, по новому – вторым отделением.

– Рогачевская? – выдохнул Данилов. – Неужели? Вот те на!

– Знаете ее? – полувопросительно-полуутвердительно сказала Гайнулина.

– Очень хорошо, – ответил Данилов, мысленно добавив «с плохой стороны», – работали на одной подстанции.

– Каких только совпадений в жизни не бывает, – Гайнулина покачала головой. – Я сейчас живу на одной лестничной площадке с сыном моей классной руководительницы. В разное время разными дорожками из Нижнекамска в Москву переехали – и соседями оказались…

В свое время доктор Рогачевская вместе со старшим фельдшером шестьдесят второй подстанции Надеждой Казначеевой пытались выжить новую заведующую подстанцией – жену Данилова Елену, которая тогда еще не была его женой. Пытались очень активно, вплоть до организации такой подставы, как дача взятки. Но в конечном итоге уйти пришлось им, а не заведующей. [6] Об этих событиях рассказывается в первой книге цикла «Доктор Данилов», которая называется «Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова». Казначееву вроде бы ушла администратором в салон красоты, (точно Данилов за давностью лет и отсутствием интереса не помнил), а про Рогачевскую говорили, что она устроилась выездным врачом где-то в Ближнем Подмосковье, потому что на московскую «скорую» после всего, что произошло, путь ей был заказан. Значит, она работала в Ретуеве и доросла там до заведующей…

Ощущения у Данилова были необычными. На застарелую и довольно глубокую неприязнь накладывалось искреннее сочувствие. На Данилова не раз обрушивались несправедливые нападки начальства, и он прекрасно понимал, насколько обидно, когда тебя обвиняют в том, в чем ты не виноват. И то, насколько оголтелым в своей несправедливости может быть общественное мнение, он тоже знал. В бытность свою директором департамента здравоохранения Севастополя пережил две очерняющие кампании, да и во время руководства станцией скорой помощи ему тоже доставалось. Ничего – выжил. Но он – это он, а Рогачевская – это Рогачевская. Женщины вообще более ранимы, да и возможное действие коронавируса на головной мозг тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Мысли о Рогачевской вертелись в голове до окончания рабочего дня, которое произошло ровно в полночь. Данилов понял, что сегодня он в кабинете заснуть не сможет. Нужно прогуляться по улице, подышать свежим воздухом, посидеть во дворе гостиницы, возможно, что и с бокальчиком чего-нибудь крепкого. В крепком недостатка не было. По новым правилам, в ковидных стационарах встречи лечащих врачей с родственниками пациентов не проводились, даже при выписке. Те, кто приезжал забрать выписавшегося родственника, не пропускались дальше вестибюля, в котором происходила «выдача живых тел на руки» (выражение доктора Мальцевой). Но если человек хочет выразить благодарность, то он ее выразит. Периодически на имя Данилова и других врачей в больницу приходили посылки, доставляемые курьерами различных служб. Так что при желании можно было побаловать себя и коньячком, и текилкой, и джином, и бехеровкой, только вот желание отсутствовало. А сегодня прорезалось.

Елене Данилов решил пока что ничего не рассказывать. Как-нибудь потом, когда жизнь «войдет в берега», как выражался Есенин. Сейчас нужно подбадривать близких хорошими новостями, а не расстраивать плохими.

Неторопливо шагая по ночному бульвару, Данилов вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится такая Москва – пустынная, не шумная, с чистым воздухом. Так, чего доброго, станешь скучать по карантину, когда его отменят… «Ты уж, Володя, совсем!», строго одернул себя Данилов и стал думать о том, какой напиток скрасит одинокий вечер размышлений, точнее – одинокие ночные посиделки. Выбрал, конечно же, коньяк, потому что текилу за ее сивушность не любил и пил редко, за компанию или, что называется, «по приколу», а для джина не было тоника. Можно было бы и бехеровки выпить, но она по вкусу и запаху отдаленно напоминает лекарственную настойку, а для посиделок вне больничных стен хотелось чего-то, совершенно не связанного с медициной.

Налив в хайбол коньяку на два пальца, Данилов немного подумал и налил еще немного. Дежурный администратор, сидевшая в холле на первом этаже у выхода во двор, покосилась было на стакан, поскольку посуду и прочее гостиничное имущество из номеров выносить не полагалось, но Данилов пообещал принести стакан обратно, в целости-сохранности.