Вера Иванова - Фанатка

– Я все это понимаю, мама!

– И то понимаешь, что и меня стороной не обойдут? Что и мне от твоего стыда достанется?

– И это понимаю, – Татьяна говорила совсем тихо.

– Что ж, хорошо, что понимаешь. Значит, вот что я тебе скажу. Делами ты занималась взрослыми, решение приняла взрослое, значит, и жить тебе теперь придется по-взрослому. Кончилось твое детство.

И, уже вставая из-за стола, мама, усмехнувшись, закончила:

– А вообще-то ты ничего девчонка получилась, смелая! С характером. Не пропадешь! Так что ты особо-то не переживай, это я тебя так пугала, на пушку брала. И не бойся ты никого, справимся мы с ними, со сплетнями этими. И баб соседских не принимай всерьез, они языками-то почешут и успокоятся, привыкнут. Первая ты такая, что ли?

Вот так Таня получила мамину поддержку. И, честно говоря, без этой поддержки ей бы пришлось туго. Хотя ей долго удавалось под широким пальто и курткой скрывать свое положение, но в середине зимы весь городок уже знал – Татьяна ждет ребенка.

Общественное мнение было взбудоражено. Беременная школьница – для Новинска была шоком, скандалом. Городок возмущенно зашевелился, забурлил, и случившееся с Таней надолго заняло умы и языки городских сплетниц. Да и не только их. Беременная Таня словно олицетворяла собой падение нравов современной молодежи, девушка стала «ходячим поводом» каждому, кому ни лень, ткнуть в нее пальцем:

– Вот! Посмотрите, до чего дошла молодежь! Сплошной разврат! Разве мы такими были?

Сколько раз за эту ненастную зиму Таня в слезах прибегала домой – ей не давали покоя и в школе, редкий учитель не считал своим долгом прочитать ей нотацию! Сколько раз она заявляла маме, что больше не пойдет ни в какую школу, что больше не может видеть кислые рожи и слышать усмешки! Однако мама в ответ на это только говорила:

– А ты чего ждала? Я тебя предупреждала. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Нужно потерпеть. То ли еще будет!

Мама опять оказалась права.

Гораздо хуже насмешек и косых взглядов оказалась угроза потерять ребенка. Совсем еще юный организм Татьяны с трудом справлялся с обрушившейся на него нагрузкой, неудивительно, что в конце зимы девушка казалась на больничной койке. Но, может быть, это было и к лучшему – в больнице к ней отнеслись хорошо, душевно, с искренним сочувствием и без унизительной жалости, с добрым пониманием всех ее проблем. Именно тут Татьяна наконец-то почувствовала, что беременности можно не только стыдиться, но и можно и нужно ею городиться, что большинство окружающих понимают, какое это счастье – ждать ребенка. Она научилась быть внимательной сама к себе и будущему малышу, и последние недели беременности она провела, словно в теплом гнезде, изолированная от внешнего мира.

Сына она назвала Женей. Вот теперь у нее действительно появился свой Жека!

Ясным майским утром Таня с малышом вернулась домой, и вечером того же дня состоялся серьезный и очень важный разговор с мамой.

– Ну, вот я и стала бабушкой, – задумчиво покачивая кроватку с крепко спящим младенцем, проговорила мама. – Как быстро летит время…

Они сидели в маленькой Таниной комнате, приглушенный свет от бра падал на пол, оставляя лица в полумраке.

– Ты, наверное, самая молодая бабушка в Новинске, – Татьяна, уютно устроившись на диване, вязала пинетки, бойко щелкая спицами, – Сколько тебе было, когда я родилась? Семнадцать? Восемнадцать?

– Семнадцать. Как и тебе сейчас.

Мама замолчала и некоторое время слышалось только тихое клацанье спиц.

– Я должна поговорить с тобой, – словно приняв важное решение, сказала она, наконец.

Тон, которым это было сказано, был необычно серьезным, руки Татьяны замерли, она отложила вязание в сторону.

– Я не думала, что этот момент наступит так скоро, – мама говорила медленно, тяжело, как будто ворочала глыбы. – Я не думала, что этот момент вообще когда-нибудь наступит! Что жизнь пойдет, как по спирали…

Малыш со всхлипом вздохнул и заворочался, мама снова начала качать кроватку, приговаривая:

– Тш-ш-ш! Тщ-ш-ш!

Мальчик успокоился, и мама продолжила:

– А ведь в этой кроватке когда-то лежала ты… Как быстро время летит!

С улыбкой она вглядывалась в нежное личико спящего младенца. Татьяна молчала, терпеливо ожидая продолжения, которое не замедлило последовать:

– Я всегда тебе, что отец твой умер. Так вот знай – это не так. Он не умер, просто он никогда не жил с нами. Он вообще даже не знает о твоем существовании.