Уильям Сароян - Повести и рассказы

— Всегда есть что-то еще, Ивен. Всегда и во всем есть что-то еще, чего мы не знаем.

Он чуть было не сказал Ивену правду, но вспомнил, что не должен, не должен ради Суон, не должен ради него самого, не должен ради Рэда и Евы.

— Как ты думаешь, почему я отнес тебя именно в мою комнату? — сказал Дейд. — Я хотел, чтобы ты прошел через эти шутки с оружием, прежде чем вернутся дети.

— Прости, Дейд.

— Завтра же отправляйся и поговори с этим человеком. Потом поезжай в Патерсон.

— Я отправлюсь и поговорю с этим человеком, — сказал Ивен, — но в Патерсон не поеду. Не покину детей.

— Пойми, ты можешь снова сорваться, — сказал Дейд, — а я нездоров. Срывайся в Патерсоне. Срывайся там до тех пор, пока не будешь уверен, что со срывами у тебя покончено. Сделай это для Рэда и Евы.

— Я не могу покинуть детей, Дейд.

— Сделай это для меня, дружище. Я болен.

— Ладно, Дейд.

— Оставайся в Патерсоне, пока не почувствуешь себя увереннее, — сказал Дейд. — Поезжай обратно а Патерсон, в дом, построенный Петрусом для нас с тобою, если, конечно, он еще на месте. Во всяком случае, поезжай туда, где он был. Побывай снова на той фабрике, где Петрус проработал столько лет, чтоб прокормить нас и, скопив денег, открыть свое собственное маленькое дело. Походи по старым нашим улочкам. Срывайся там. Поживи в Патерсоне, пока не почувствуешь себя увереннее. Когда ты вернешься обратно, ты найдешь своих детей, детей Суон в прекрасном состоянии, и вся наша семья заживет прекрасно.

— Ладно, Дейд.

— Когда вернешься, поговорим, — сказал Дейд. — Если захочешь, мы станем вместе работать на винограднике. В этом году я никого не хочу нанимать. Мы с тобой сами справимся с этой работой. Ты встаешь, когда еще холодно и темно. Идешь в виноградник и принимаешься подрезать лозы, одну за другой, и подрезаешь каждую до тех размеров, какие были у ней вначале. Весной и летом хорошая лоза дает массу отростков. Это нужно — для винограда. Зимой, когда мгла и холод, лоза должна быть подрезана до прежних своих размеров. Если ее не подрезать, то следующим летом виноград уродится плохой и не созреет. А еще на другое лето лоза разрастется в обыкновенный куст без единой виноградины. Мы с тобой подрежем каждую лозу в винограднике. А потом ты решишь, что тебе делать дальше — вернуться в университет, перебраться в Патерсон или завести свой собственный виноградник.

— Ладно, Дейд.

— Будешь ли ты в Патерсоне, — сказал Дейд, — будешь ли здесь, со мной подрезать лозу до прежних ее размеров, помни всегда про виноградник, помни Суон, помни Рэда и Еву.

— Она умоляла меня, Дейд.

— Я знаю, — сказал Дейд. — Если хочешь взять с собой пистолет, возьми. Возьми его, если надо. Если так тебе спокойнее. Или же забудь о пистолете и возьми с собой книгу.

— Какую книгу? — сказал Ивен.

— Ту, что ты дал мне когда-то, — сказал Дейд. — Вот эту вот книгу. — Он достал ее из кармана. — Разве ты забыл? — сказал он на родном языке. И из того же кармана он достал самый маленький из трех своих пистолетов. — Вот тебе оружие, — сказал он. — Если ты думаешь, что убил мать своих детей и должен убить себя, возьми его. Возьми его с собой в Патерсон. Суон была прекрасной матерью прекрасных детей. Я ранен в самое сердце тем, что она ушла от нас, тем, что мы сейчас едем на эти несчастные ее похороны, но я хотел бы, чтоб Суон всегда оставалась прекрасной, я хотел бы, чтоб ее дети оставались прекрасными. Вот они — пистолет и книга. Возьми же одно из двух.

— Я взял бы и то и другое, — сказал Ивен.

— Бери, — сказал Дейд.

Ивен Назаренус взял книгу и положил ее в один карман. Он взял пистолет и положил его в другой карман.

Они вошли в помещение похоронной фирмы «Глэддинг и Старч» и еще раз посмотрели на Суон. Не было ни музыки, ни цветов, только открытый гроб в пустой комнате.

— Да, — сказал Дейд. — Лучшее, что может сделать мужчина, это найти мать для своих детей. Ты нашел для них самую замечательную.

Он обернулся к молодому Глэддингу, кивнул, — и тот опустил на гроб крышку. Гроб вынесли и положили на катафалк. Ивен повел машину вслед за катафалком — на кладбище.

Гроб был зарыт. Все, кто сопровождал их, разошлись.

И вдруг его брат, до сих пор молча стоявший рядом, навалился на него всей своей тяжестью, и это было так неожиданно, что Ивен едва удержался на ногах. Он обнял брата, не дав ему упасть, и быстро потащил к машине.

— Ради бога, Дейд.

Он уложил его на заднем сиденье и, не теряя ни секунды, поехал обратно.